Грани судьбы - [110]

А в следующее мгновение Олх уже был вынужден перейти к обороне: на него были нацелены сразу три копья. Полуорк не сомневался, что сумет отразить все удары, но вдруг мускулы перестали его слушаться. Спустя мгновения все три копья попали в цель. Одно вошло в горло, второе — в грудь, а третье — в живот. Все три удара были смертельными.

Правильный строй против неорганизованных воинов — сила. Порванный строй — слабость. А слабости у врагов существуют для того, чтобы их использовать. Едва огр умудрился проломиться через стену копий, как и Шипучка поспешил сделать то же самое. Сауриал был уверен, что копейщики на короткой дистанции окажутся беспомощными. Сильнейший удар щитом в грудь оказался для него полнейшей неожиданностью. Ящер не только отступил на шаг, но и, ударившись о перила, не сумел удержать равновесия. Туша планхеда, тяжело перевалившись через ограждение, плюхнулась в канал.

Буквально только что Глид стоял позади Олха и ящера, не имея никакой возможности вступить в бой: на узком мосту троим крупным воинам было не развернуться. И вот уже он остался один против почти десятка имперских легионеров. Благоразумие в такой ситуации требовало отступить. Но северянин не был благоразумным человеком, он был воином-марином. Прыгнув вперёд, Глид обрушил тяжелую секиру на скутум ближайшего врага. Лезвие вошло в дерево чуть ли не по самый обух, щит с силой бросило вниз, он обрушился на ступню моррита. Легионер взвыл от боли, на мгновение утратил контроль над происходящим. Этого северянину хватило для того, чтобы выдернуть из скутума секиру и толкнуть врага на его товарищей, увеличивая сумятицу, после чего ударом топорища он столкнул с моста легионера, только что сбросившего в воду ящера. А затем, увернувшись от удара копьём, снова обрушил топор на щит ближайшего врага.

Способ, которым Мирон перебрался с лошади на землю находился между «свалился» и «спешился», причём намного ближе к первому. Что делать дальше было решительно непонятно. Драка на мосту явно не требовала его вмешательства. Тыл тоже прикрывали более опытные вояки. Одно из главных правил "одесской школы" гласило, что не следует путаться под ногами у специалистов и мешать им выполнять свою работу. Можно было открыть стрельбу из «Макарова» по высадившимся на том берегу канала с дракона врагам, но это больше походило на разбазаривания патронов: до «десантников» было около пятидесяти метров. Да ещё тополя эти зелёные на берегу и беснующиеся на площадке лошади. Хорошо хоть, до сих пор не ускакали, а то лови их потом по лугам. Лошади… Необходимо сохранить лошадей, иначе победа в этом бою станет бессмысленной: пешком беглецы далеко не уйдут.

Прибегая к помощи богов, брат Ширл всегда молился истово и горячо. Иначе никогда просимого не получишь. Самый захудалый господинчик в гневе изгонит низкорождённого просителя, если не то, что увидит, а хотя бы заподозрит недостаточное к себе почтение. Что уж о богах говорить? Если панибратство учуют, то отвратят от человека благосклонностью свою. А что за жрец без благосклонности богов? Шарлатан, ничуть не лучше служителей богов запрещённых. Если уж совсем честно, так даже и хуже. Потому что запрещённые боги — не всегда мёртвые боги. Порой своим слугам силы дают, взять хоть того же Изона. А брошенный жрец — человек и не более того.

И отвлекаться во время молитв на посторонние дела никак нельзя. Тем более, что помочь инквизиторам боги как-то не спешили. Точнее, вроде и помогали, но как-то вяло. Огра зеленошкурого, нечку поганую и вправду обездвижило, и солдаты насадили его на гасты. Ящера один из солдат столкнул с моста в воду. Несомненно, тоже боги подсобили, хотя об этом их никто и не просил. А вот третьего преступника, северянина-наёмника, паралич никак не брал, хоть и молили отцы-инквизиторы об этом богов от всего сердца. Ничего его не брало. Ни молитвы, ни копья легионеров. Словно неуязвимый герой верзила размахивал своей огромной секирой и шаг за шагом вытеснял морритов с моста. Одного, похоже, успел убить.

Да отвлекаться во время молитвы никак нельзя. Но когда отец Ширл краешком глаза увидел, как поднявшаяся с земли эльфийка творит заклятье, он всё-таки отвлёкся. Потому что происходящее никак не было посторонним делом. Прикрывать легионеров от магов — как раз и задача отцов-инквизиторов. Самое паршивое, что кроме него, похоже, этого никто не заметил: все, в том числе и сам отец Сучапарек, были поглощены происходящем на мосту. Разве что брат Нешадоба мог бы увидеть волшебницу, но тот, свалившись с поспешно взлетевшего дракона, только пришел в себя и не видел ничего, кроме застёжек мехового тулупа, от которого пытался освободится.

Привлекать внимание других инквизиторов было уже поздно: произнесение заклятье могло закончиться в любую секунду. У отца Ширла был единственный шанс спасти ситуацию — опередить волшебу своей молитвой. Паралич на остроухую тварь не действовал. И инквизитор взмолился богам о первом, что пришло ему в голову: поразить врагов необоримым ужасом.

Заклинания отбирают силы не хуже полученных ран, потому любой чародей способен без отдыха произнести лишь ограниченное их количество. А раз так, то любой чародей всегда стоит перед дилеммой: вызубрить заклятье наизусть или же подбирать его по ситуации. Заученные заклинания выполняются быстрее, да только могут не только оказаться бесполезными, но ещё и помешать правильно вспомнить нужные формулы.