Грани настоящего - [7]

– Вы совершенно правы, мисс. Могу ли я узнать ваше имя?

– Насколько я помню правила этикета, первым представляется джентльмен, – непринуждённо заметила Шарлотта, мгновенно принимая правила игры.

– Прошу простить мне мою грубость, – тот покаянно склонил голову, и я тихонько вздохнула. Этот жест – совершенно книжный, киношный, театральный и ещё бог знает какой – в реальной жизни смотрелся очень странно, но от этого не становился смешным или неуместным. Наоборот, всё больше хотелось верить в то, что прекрасные принцы всё же существуют и иногда попадают на нашу скучную и прагматичную планету. – Меня зовут Майкл Фостер. Это Розмари Блэквуд, – он кивнул на свою спутницу, которая даже не пошевелилась, когда он её назвал.

– Шарлотта Соммерс, – представилась подруга и неопределённо махнула рукой в нашу сторону. Неопределённо – потому что всем её вниманием в тот момент владел бог Аполлон. – А это мои друзья – Алекс Купер, Мартин Дрейк и Джейн Эшфорд.

– Очень красивое имя, Шарлотта, – заверил её Майкл Фостер, оставив меня и ребят без какого-либо внимания. Где-то внутри что-то разочарованно ёкнуло – ну почему он даже не взглянул на меня, когда они с этой Розмари только подошли, зато стоило показаться Шарлотте, как он сразу обратил внимание на неё? – но жалеть себя сейчас явно было не время. – Так, значит, вы фотограф?

– Верно, и было бы неплохо наконец-то приступить к работе, – решительно отозвалась Шарлотта, следуя всё тем же правилам. Согласно им, теперь следовало дать понять кавалеру, что на нём одном свет клином не сошёлся, и у красивой умной девушки и без него найдётся, чем заняться.

– Я провожу вас, – немедленно вызвался кавалер, хотя провожать тут было всего два шага и заблудиться было в принципе невозможно. – Роуз, ты пока не скучай.

Они вдвоём неторопливо направились к центру нагромождения камней. Тётка последовала за ними на небольшом отдалении. Алекс опёрся на один из валунов – угрозы эта парочка, похоже, не представляла, и можно было расслабиться. Мы с Мартином переглянулись. Он философски пожал плечами, и мы тоже отправились разглядывать камни, выискивая что-нибудь необычное. Разбросанные булыжники, возможно, несли какую-то историческую, археологическую или сверхъестественную ценность, но ничего интересного для меня, как для филолога, не представляли. Оставалось непонятным, зачем Патрик выдернул меня в такую рань из дома. Время от времени до меня доносились смех и отрывки разговора Шарлотты и её нового знакомого, а также звук затвора фотоаппарата. Тётка бродила поблизости. Мартин присел у одного камня и теперь внимательно его разглядывал, а потом и вовсе достал из сумки прозрачный контейнер, щёточку и аккуратно принялся соскабливать что-то с булыжника. Шарлотта и герой исторического романа отошли куда-то к дальним камням, а я наконец-то смогла подойти к центральному, больше похожему на надгробие, и именно в этот момент поняла, почему мне позвонил Патрик.

– Любопытно, – протянул подошедший вплотную Алекс. Я, увлёкшись рассматриванием, не услышала его появления и сильно вздрогнула. – Это как раз по твоей части?

– Пожалуй, – задумчиво отозвалась я, а потом достала из сумки блокнот, ручку и начала перерисовывать изображённые прямо на камне символы. Конечно, Шарлотта потом пришлёт фотографии, но мне всегда было легче думать, когда я писала своей рукой.

– Но ведь ты, насколько я помню, переводчик с древнеирландского, – осторожно вмешался Мартин, который приблизился к камню и теперь с любопытством его изучал. – Однако разве это…

– Это не древнеирландский, – подтвердила я. – Это руны. Древнегерманская письменность, которая возникла ещё в первом веке нашей эры, а в одной провинции в Швеции использовалась вплоть до девятнадцатого века.

Пока я говорила, Мартин достал из рюкзака какой-то инструмент, напоминающий длинную иглу, и осторожно потыкал ей в одну из рун. Затем сковырнул немного краски, внимательно посмотрел на неё и понюхал. Очки съехали на кончик носа, и он нетерпеливым жестом водрузил их на место.

– Это сочинение явно появилось здесь не в девятнадцатом веке, – уверенно заявил он. – Краска свежая. Чем именно писали, пока не скажу, тут надо анализ проводить.

– Кровью? – с интересом предположил Алекс. Мы втроём оценивающе посмотрели на ряд чёрных значков, и он сам с видимым разочарованием ответил на свой вопрос. – Нет, не похоже…

– Посмотрим. Но это точно не краска из хозяйственного магазина, – Мартин закончил собирать образец в пробирку и обратился ко мне. – Джейн, а ты уверена, что это наш случай? Может, просто какие-нибудь любители скандинавистики развлекались?

Я подошла ближе, пристально вглядываясь в значки на камне, словно от этого они могли стать понятнее, и там сам бы собой появился перевод. Собственно, рун было не так много: всего восемь символов в ряд, вокруг которого находились ещё четыре – один сверху, один снизу и два по бокам.

– Пока не могу сказать. С одной стороны, это вполне может быть нашим делом, поскольку большинство магических ритуалов и заклинаний, как нам известно, возникло много веков назад, и записывали их на древних языках, которые когда-то были вполне живыми – латынь, древнегреческий, древнеирландский, иврит… Руническая письменность старше всех германских древних языков, даже готский возник позже. А перед нами ещё и старший футарк – самый старый из рунических алфавитов, насколько я могу судить. Так что это мог быть магический ритуал.