Граненое время - [47]

Она подумала о Журиной. Наталье Сергеевне еще труднее, начинать все заново. Тебе самой надо только вернуться с небес на землю: в конце концов девичьи идеалы рассеиваются, как утренний туман. Другое дело, когда приходится сравнивать два разных счастья — первое и второе. Это, наверное, совсем мучительно.

А Федор, что ж, Федор славный парень. Разве лишь не хватает ему образования. А что скромен, застенчив до неловкости, так ведь мужская скромность никогда не была отрицательной чертой характера... Рассуждая подобным образом, Надя всецело оказывалась на стороне Герасимова. Однако тут же и спохватывалась: что за нелепая рассудочность чувств? В любви не убеждают, в любви убеждаются. Тогда положись на время, не спеши с выводами. Но сколько можно ждать? Что бы там ни говорили о женском счастье, оно все соткано из одних мгновений. Чем больше их, тем ярче твоя судьба. Но бывает достаточно и одного мгновения, чтобы быть счастливой годы. Так ли это? Вот этого тебе уже никто не скажет, кроме тебя самой.

14

Всю осень Наталья Сергеевна жила под впечатлением своей находки: недавно ей удалось открыть подземное хранилище отличной питьевой воды. Полетели телеграммы в геологическое управление, в Москву. Вскоре дело дошло до проектного института. Там усомнились в практической ценности столь неожиданного открытия — разве можно полагаться на случайные роднички в степи? Хорошо, что Наталью поддержал старший гидрогеолог экспедиции Геннадий Григорьевич Потапов. Вдвоем они сумели убедить начальника строительства в необходимости теперь же, не откладывая до весны, пробурить несколько эксплуатационных скважин, пока в «Гипроникеле» разрабатывают схему временного водоснабжения. У Братчикова и не было другого выхода: ждать, когда институт выдаст рабочие чертежи на дорогостоящие очистные сооружения, которые придется возводить на берегах озер, — значит держать стройку под угрозой консервации. (И без того ему с Синевым едва удалось отстоять свое право на зимовку в необжитой степи.)

Скважины пробурили. Студеная грунтовая вода хлынула на площадку, вошла в каждый дом.

Правда, сама Наталья с тревогой отсчитывала дни. А что, если в самом деле не хватит воды и на месяц, как утверждают проектировщики? Однако прошел месяц, второй, третий — подземный резервуар не иссякал. Природа хорошо позаботилась о людях: многими веками, может быть, тысячелетиями собирала она по капле живительную влагу в огромной линзе, заключенной в оправу из водонепроницаемых серпентинитов[4]. «Большое вам спасибо за водицу, вкусна, как лимонад!» — не раз благодарил Алексей Викторович Журину.

Начальник геологической экспедиции премировал Наталью месячным окладом, выхлопотал ей путевку на Кавказ.

Она вернулась из Сочи помолодевшей, хотя и без того выглядела моложе своих лет.

— Расцвели, определенно расцвели! Не узнать! — говорила Надя, встретив ее на полевом аэродроме, где уже строился вокзальчик из легких, пустотелых блоков. — Какой, оказывается, благодатный этот юг!

Однако юг был здесь ни при чем. Просто очень светло было на душе у Натальи, вот она и похорошела, приободрилась, стала тщательнее следить за собой. Сама удивлялась этой перемене.

— А он звонил мне, жаловался, что не пишешь, — сказала Надя.

— Я и в молодости никому не писала. Не в моем характере.

Оставшись одна в своем уютном домике на берегу протоки, она разыскала тот номер областной газеты, где напечатан его портрет, когда он был назначен директором совхоза. Во всем угадывается волевой характер: в энергичном повороте головы, в прямом прицеливающемся взгляде, в повелительном наклоне подбородка. Разве такой может скучать по ней? Значит, может, может! Даже звонил Наде, жаловался на ее молчание. А что бы она стала ему писать? О Черном море? О красотах Сочи? Не умеет. О вдовьих размышлениях на досуге? Ни к чему. О затаенных надеждах на будущее? Это уж совсем легкомысленно в ее-то возрасте. И потом, на почтительном расстоянии друг от друга все видится в розовой дымке, — так можно и ошибиться под настроение, приняв желаемое за реальность.

Скоро на работу. Некогда будет копаться в себе. Полезнее копаться в недрах: по крайней мере, приносишь кое-какую пользу людям.

Однако, как ни настраивала она себя на рабочий лад, в доме был праздник. Вот бы заехать  е м у  на часок по пути, как заезжал он в прошлый раз, когда возвращался из райкома.

Но нет, не приехал  о н  в этот день.

«И очень хорошо», — подумала Наталья, прибирая в комнате и на кухне. Недаром говорят, что утро вечера мудренее: сейчас она уже не чувствовала праздника, устроенного ей вчера разыгравшимся воображением. Слава богу, все прошло.

Витковский примчался после обеда. Он по-хозяйски распахнул ворота, поставил «газик» под навес, ничуть, как видно, не сомневаясь в том, что его здесь ждут. Наталья стояла у окна, не смея выйти ему навстречу.

— Не помешал? — спросил он, входя в комнату.

— Пожалуйста, Павел Фомич, — как можно равнодушнее сказала она.

— С приездом!.. О, как здорово загорели! У нас здесь отгуляла первая метель, а там двадцать градусов тепла. Я не пропустил ни одной радиосводки. Слушал и завидовал вам, Наталья Сергеевна! Даже пытался представить себе, как вы там барахтаетесь в море. Какое удовольствие! В это время разве лишь медузы портят настроение.