Гранатовые джунгли - [4]
Эрл услышал, как мы подходим, и поднял глаза. Его чуть не перекосило, ведь он же подумал, что я собираюсь его лупить. А я только улыбнулась и сказала:
- Привет, Эрл, поймал что-нибудь?
- Нет, но пять минут назад у меня мощно потянуло. Видно, там тунец был, такой здоровый.
- Да ну? Ты, видно, рыбак что надо.
Эрл хихикнул, и его левый глаз дернулся. Он никак не мог понять, в чем дело.
- Эрл, я вот тут подумала, что хватит нам друг друга доводить. Ты ведь знаешь, что я ненавижу, когда ты на меня стучишь, а я знаю, что ты ненавидишь, когда я на тебя злюсь и луплю тебя по дороге из школы. Может, пойдем на мировую и станем дружить? Я не буду тебя бить, если ты не будешь про меня ябедничать, когда мы вернемся в школу.
- Молли, да конечно же! Я хотел бы с тобой дружить, и я на целой пачке Библий поклянусь, что не буду про тебя рассказывать.
- Ну вот и ладно. А я тебе принесла подарок, чтобы скрепить сделку. Только что купила у мисс Хершенер. Я же знаю, как ты любишь изюм.
- Вот спасибо!
Эрл поймал коробку с изюмом, оторвал остатки крышки, разинул рот, перевернул коробку прямо над ним и высыпал половину содержимого одним движением. Лерой начал смеяться. Я схватила его за левое плечо и ущипнула так, что апельсин мог бы треснуть.
- Заткнись, а то надеру тебе задницу, - прошипела я.
- Ладно, Молли, я уже не смеюсь!
- О чем это вы говорите?
- Да о том, как ты быстро ешь, Эрл. Мы в жизни не видели, чтобы кто-то так быстро ел. Ты, наверно, самый быстрый едок во всем округе Йорк. Я готова поспорить, что на все остальное тебе полсекунды хватит. Правда, Лерой?
- Ну да, Эрл Стембах - он умеет показать скорость. Он ест даже быстрее, чем мой старик.
Эрл от всех этих похвал весь раздулся и распушил перья.
- Да я еще быстрее могу, чем в полсекунды, вот смотрите!
Один мощный глоток, и вот уже пустая коробка из-под изюма полетела в пруд. Эрл весь сиял, чувствуя себе важной персоной.
- Эрл, ну и как тебе изюм?
- Изюм как изюм, только некоторые изюмины были мягкие и горькие.
- Мягкие? Правда, странно?
Лерой расхохотался и повалился на траву у пруда.
- Эрл, ну и дурачок ты! Ты хоть знаешь, Эрл, какой ты дурачок? Молли тебе дала полную коробку кроличьего дерьма, и в нем пару изюмин.
Лицо Эрла сморщилось, будто бы его ударили.
- Молли, это ведь неправда?
- Конечно, правда, ябеда-корябеда. Еще хоть раз на меня настучишь, я с тобой еще не то сделаю! Так что лучше оставь меня в покое, Эрл Стембах. Пусть это будет тебе уроком.
Для пущей важности я сделала угрожающий шаг к нему, но Эрл был в таком страхе, что не беспокоился ни о чем, кроме своего самочувствия.
- Я никогда больше не буду, правда-правда! Чем хочешь клянусь, до самой смерти!
- Про смерть - это ты верно сказал, парень. Держи язык за зубами - хоть слово пикнешь, что я тебя накормила кроличьим дерьмом, будет тебе и смерть. Пошли, Лерой, а он пусть тут сидит со своим дерьмом.
Мы понеслись прочь по сосновым иголкам, и Лерой так хохотал, что едва на ногах держался. Я обернулась на холме и увидела, как Эрл у края пруда исходит рвотой и слезами. Проучила, подумала я, теперь я его проучила, так ему и надо. Только почему совсем не радостно?
- Он больше к тебе не будет приставать, Молли. На этот раз ты его добила.
- Заткнись ты, Лерой. Заткнись.
Лерой остановился и посмотрел на меня с удивлением, потом пожал плечами и сказал:
- Лучше пошли домой, а то Кэрри и Мегафонша будут нас искать.
3
Лето, когда свершилась моя месть, было также летом, когда погиб урожай, и Дженнифер тоже погибла. Дженнифер - это была мама Лероя, настоящая. Она была высокая, и лицо у нее было совсем как у тех дам, которых рисуют в книжках для воскресной школы. Я звала ее тетя Дженна, хотя она не была на самом деле моей тетей, ну ведь и никто из них не был мне семьей. Гадостное было лето, и началось все с того, что Эпа пырнули ножом.
Спустя пару дней после того, как я разделалась с Эрлом, Эп, муж Дженнифер, пришел домой весь в крови. Она текла у него по лицу и скатывалась в густых, кудрявых светлых волосах на его широкой груди. Дженнифер вскрикнула, когда его увидела, а Флоренс побежала на кухню за котелком холодной воды. Несмотря на все свои недостатки, Флоренс всегда первой соображала, что нужно, когда что-нибудь случалось. Мой папа, Карл, еще не вернулся домой, так что здесь были только мы, дети, и женщины - а Эп истекал кровью, и вид у него был такой безумный, что я подумала, у него скоро мозги расплавятся. У Лероя глаза чуть на лоб не вылезли, когда он увидел своего старикана побитым. Эп даже не замечал, что мы оба там стоим и смотрим. Тед помог отцу сесть на стул, а Флоренс вернулась в комнату с тазиком, тряпками и с повелительным видом.
- Запрокинь голову, Эп, я смою тебе с лица кровь. Молли, иди в кладовку, принеси марлю и мертиолят>{5}. Лерой, накачай еще воды для отца. Дженнифер, сядь, ты бледная, как привидение. А теперь, Эп, не дергайся. Будет больно, но ты не шевелись. Ничего, это не больнее, чем после первой твоей драки.
Эп сдался и позволил запрокинуть себе голову, морщась каждый раз, когда тряпка касалась его ран. Его не побили, его ударили ножом.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.