Грань времени - [89]

Я предполагаю, что мы собираемся продолжить с того, на чем остановились возле раковины, но он спрашивает:

– Так что произошло сегодня?

– Я думала, ты не хочешь знать подробностей.

– Не хочу, но, по нашей договоренности об открытом-и-честном-общении, мы должны делиться своими чувствами. Тебе не обязательно рассказывать мне каждый шаг, но я хочу знать, почему ты так расстроена. Не только сейчас, а с тех самых пор, как вернулась оттуда. Над тобой будто тучи собрались.

По правде говоря, я бы не хотела сейчас говорить об этом ни с кем, даже с Треем. Наверное, особенно с Треем, потому что мне не нравится то, какой моральный выбор мне приходится делать. Будет ли он смотреть на меня иначе, когда поймет, что мои решения приведут к гибели множества невинных людей?

Но если я не поговорю с ним, он решит, что я что-то скрываю, а это тоже нехорошо.

– Ты помнишь ту историю с Отбором?

– О том, что твой дед собирается уничтожить половину планеты?

– Да, об этом. Мы думаем, что в 1911 году Сол провел пробное испытание в одной маленькой деревне в Джорджии. Что бы он ни использовал, это убило их всех, почти пятьдесят человек. Власти нашли их сидящими в маленькой церкви, уже мертвыми, спустя несколько недель после того, как это случилось.

– Я думал, что Сол не может использовать ключ?

– Не может. Это произошло, когда он был моложе, еще до того, как он уничтожил ХРОНОС.

– И вы решили, что это был Сол?

– Мы нашли довольно веские косвенные улики, но нет, мы еще не до конца уверены. Это была наша первая остановка сегодня. Мы установили стабильные точки, чтобы Кирнан мог наблюдать за различными местами вокруг деревни. Я познакомилась с очень милой старушкой и несколькими детьми, которые умрут через пару недель вместе со всеми остальными членами их общины. И я могу остановить это, Трей. Я могла бы вернуться и сказать сестре Эльбе, чтобы она собрала всех и уехала до прихода Сола. Я могла бы заставить ее поверить мне.

– Так… почему не сделала этого?

– Потому что он найдет другой изолированный городок и попробует снова. Нам повезло, что мы нашли это место. Вероятно, это наш единственный шанс узнать, что именно он собирается использовать для Отбора. Я могла бы пойти на крайние меры и застрелить его, с этим тоже есть определенные сложности, поскольку мы не знаем наверняка, что Сол – единственный член ХРОНОСа, который участвовал в диверсии. Есть очень большая вероятность изменить ту временную линию, в которой я здесь, чтобы остановить киристов. Проще говоря, я не могу сделать ничего, что подсказало бы ему, что кто-то знает о его планах. И из-за этого я чувствую себя виноватой, и злюсь, и… – я прижимаю ладони к глазам, а затем провожу руками по голове, дергая себя за волосы. – Уф. Все эти варианты просто отстой.

– Но какие-то из них отстойнее других, верно? Ты должна согласиться на меньшее зло, чтобы остановить большее.

– Наверное. Но гораздо труднее смотреть на это объективно, когда ты видишь лица людей, которых это так называемое меньшее зло убьет. И в какой момент накопится так много меньших зол, что они больше не будут меньшими?

Трей молчит некоторое время, а затем произносит:

– Ладно, это может показаться немного глупым, но всякий раз, когда я сталкиваюсь с моральной дилеммой, Эстелла читает мне одну молитву о спокойствии, или терпении, что-то такое. Я не помню точных слов, но в ней говорится о том, что нужно менять то, что получается, и принять все то, что не получится изменить. Наверное, тебе нужно признать, что ты не сможешь спасти всех, и сосредоточиться на тех людях, которых ты спасешь, если остановишь Сола.

Это почти тот же самый совет, который дала мне сестра Эльба, когда я выходила из часовни. И это хороший совет, я знаю, что это так, но…

– Проблема в том, что всегда есть это «если». Если мы остановим Сола. И я не знаю наверняка, сможем ли мы это сделать. Разве последняя строка этой молитвы не говорит о том, что нужно быть мудрым и понимать, что у тебя получится сделать и что не получится? Это не так просто, когда все так перемешано и есть вещи, которые я могла бы теоретически изменить, но мы не знаем, к каким еще изменениям это может привести. Включая мое собственное существование. Есть ли молитва и об этом?

* * *

После ухода Трея я подумываю пойти наверх и поспать. Но я так взвинченна после всех разговоров, что продолжаю прокручивать одни и те же вещи снова и снова в своей голове. Я могла бы с таким же успехом делать это с Коннором и Кэтрин. Просто надеюсь, что она в нормальном состоянии сейчас, потому что, наверное, она единственная, кто сможет дать мне ответы.

Когда я спускаюсь вниз, они оба сидят на диване в гостиной. Кэтрин приняла душ и уже не в той ночной рубашке, в какой она была, когда я разговаривала с ней на кухне. Надеюсь, что это хороший знак.

– Ладно, – говорю я, садясь в кресло напротив них. – Хорошая новость заключается в том, что 1938 год прошел довольно хорошо. Я провела чуть больше пяти часов, болтаясь по Атенсу, рядом с кампусом и недалеко от Мортон-Билдинг, где сегодня работали Делия, Эйбел и Грант. Я зашла в кафе в той части города, потому что не подозревала, что расовая сегрегация действует в обоих направлениях. То есть они наверняка позволили бы мне купить чашку кофе, но парень за стойкой выглядел очень напряженно, когда я вошла, вероятно, потому, что я была одна. Я решила притвориться, будто заблудилась, и спросила дорогу до кампуса. И я видела их всех трех – они вместе вышли из здания Мортона. Я прошла за ними несколько кварталов, прежде чем они разделились недалеко от Брод-стрит.