Грань времени - [57]

– Нет-нет. Это целиком моя вина.

Я открываю рот, собираясь сказать, что это правда была не ее вина, но Трей тянет меня за собой, поэтому я только слегка улыбаюсь ей.

Трей останавливается через несколько метров, вытягивая шею, и пытается оглядеть толпу.

– Я не вижу его.

– Ты знаешь, как он выглядит?

– Знаю только, что он очень-очень старый.

Мы обходим бассейн, покрытый десятками плавающих цветов лотоса. На первый взгляд они кажутся настоящими, но потом я замечаю, что они очень медленно меняют цвет, так что это, должно быть, какие-то фонарики для бассейна. В толпе я замечаю несколько знакомых из школы, но, кроме них, я никого здесь не узнаю́. И, кажется, всем, кроме бабушки Евы, все еще стоящей на своем посту у стеклянной двери, меньше шестидесяти, так что я не думаю, что кто-то из них мог бы быть учителем дедушки Трея.

В основном здесь собрались родители и подростки, и родители, похоже, лучше проводят время, возможно, потому, что их бокалы наполнены не игристым сидром. Высокий чернокожий мужчина, стоящий лицом к гостевому дому, хлопает по плечу другого, только что прибывшего. Смех звучит знакомо, и, когда он поворачивается в мою сторону, я узнаю мистера Синглтона, отца Шарлейн. Я оглядываю людей поблизости и, наконец, замечаю ее, когда один из парней в группе подростков немного сдвигается в сторону.

Ее взгляд устремлен сквозь лужайку, это выражение ее лица я хорошо помню еще с наших дней в школе Рузвельта: Шарлейн до ужаса скучно. Одна из других девушек наклоняется, чтобы сказать ей что-то, и она вежливо улыбается и кивает, отряхивая край своего платья, сине-белого, с короткими рукавами и угловатым подолом чуть выше колена. Даже это слишком чопорно и прилично для той Шарлейн, которую я знала, но белая кайма хорошо смотрится на ее темной коже, и это платье определенно лучше, чем тот унылый наряд, который она носила, когда я в последний раз видела ее в храме – чего она, к счастью, не помнит.

Должно быть, Шарлейн заметила мой взгляд, потому что повернулась ко мне. Ее взгляд опускается на мою ладонь, которую все еще держит Трей. Она хмурится, но я не могу понять, было ли это неодобрение или просто раздражение от того, что я уставилась на нее.

– Слушай, кажется, я вижу его, – говорит Трей.

– Что? Где?

Трей бросается через лужайку к ближайшей палатке, где собрались директор школы Брайар Хилл и еще несколько человек. Я иду следом, но как только спрыгиваю с каменных плит, понимаю, что миссис Мейер была права насчет мягкой лужайки.

Трей останавливается и смотрит на мои туфли.

– Может, тебе лучше подождать здесь? Я только на минуту.

Я киваю и возвращаюсь на патио. Кто-то касается моего локтя, и я подпрыгиваю, выплескивая немного сидра на каменные плиты.

– Ой, прости! Я не хотела тебя напугать. Меня зовут Шарлейн. Шарлейн Синглтон. Я только что говорила Лиэнн – той девушке в розовом… в общем, неважно… я говорила ей, что считаю, что нам нужно пообщаться с новыми студентами Брайар Хилл. Но, знаешь, похоже, что мы все разделились на вражеские лагеря или что-то в этом роде. А поскольку твой друг, похоже, куда-то ушел, я решила просто подойти поздороваться и… представиться?

Ее вопрос в конце напоминает мне, что я сама еще не представилась.

– Ох, привет… я Кейт Пирс-Келлер. Я не совсем новенькая в Брайар Хилл, потому что поступила в прошлом году. Просто пришла с Треем.

– Так ты уже давно знакома с Треем? – Она почти незаметно переводит взгляд на мою руку, а потом снова на лицо. Мне даже в голову не приходило, что мы с Треем, держащиеся за руки, стали вопиющим примером публичного выражения чувств для всех присутствующих киристов. Брат Шарлейн встречался со своей девушкой в течение шести месяцев, прежде чем им разрешили держаться за руки. Правила киристов насчет свиданий и секса строги: никаких сексуальных контактов до двадцати или вступления в брак, все свидания сопровождаются, и все браки непременно должны быть одобрены Советом старейшин.

– О да. Мы вместе уже добрую половину года, – и это не совсем ложь. Время, которое я провела с Треем, определенно было доброй половиной моего года.

Я смотрю на шатер, у которого Трей стоит рядом с кем-то, скорее всего, с Тилсоном и остальной компанией из Брайар Хилл. Старик машет руками, явно расстроенный, а Трей, похоже, пытается найти подходящее время, чтобы прервать разговор.

– Он очень милый, – произносит Шарлейн, слегка улыбаясь мне, но это всего лишь робкая тень той озорной ухмылки, которая обычно расцветала на ее лице при виде всего мужского и отдаленно горячего, но и это сойдет.

Я отвечаю ей улыбкой, вспоминая, как часто мы вели подобные разговоры о разных мальчиках, привлекших ее внимание в кафетерии школы Рузвельта в прошлом году, прежде чем я перевелась в Браяр Хилл.

– Он и правда милый.

– Ну, что ж, – говорит она, – я обязательно сообщу вон тем евистам, что он уже занят.

– Евистам?

Она кивает головой в сторону трех девушек, сидящих на скамейке возле домика для гостей.

– Эти три работают у Евы на бэк-вокале. Все, что она произносит, они повторяют дважды и вставляют несколько охов и ахов для выразительности.