Грань тьмы - [8]

6

Вечером в доме Эйнара Паульссона собралась небольшая компания. Пришел брат Эйнара Йенс, Арне Бё со своей невестой Сольвейг Лундегаард и Кнут Крог. Не было ничего необычного в том, что они собрались именно в таком составе, обычно только вместо Кнута Крога приходил кто-нибудь из инженеров. Из-за своих политических взглядов, считавшихся чересчур радикальными, Кнут Крог стоял в коллективе особняком. Хозяин дома и его гости либо были членами норвежской рабочей партии, либо симпатизировали ей. А Кнут не скрывал своей приверженности идеям коммунистов, хотя членом партии не был. Приглашением на сегодняшнюю встречу лаборант был обязан энергичному ходатайству Арне Бё. «Сегодня, — сказал он, — каждый решительный противник немцев — хороший норвежец». Лаура Паульссон, хозяйка дома, после того как приготовила для гостей бутерброды и чай, присела на диван. Это удивило Эйнара, ибо обычно его жена с приходом гостей, обсуждавших деловые или политические вопросы, предпочитала заняться чем-нибудь по хозяйству. Госпожа Лаура, урожденная Квернмо, была дамой избалованной с детства, дочерью хозяина консервных фабрик в Ставангере, откуда миллионы банок со знаменитой норвежской селедкой в масле расходились во все страны. Ей было нелегко примириться с тем, что пришлось выйти замуж за простого инженера Эйнара Паульссона, человека по понятиям их круга без средств. Но она задалась целью продвинуть его как можно дальше по служебной лестнице и частично преуспела в этом. Пусть как минимум станет техническим директором «Норск гидро»! Для этой цели Сигурд Квернмо скупил в Ставангере все свободные акции «Норск гидро», но и самому Эйнару придется потрудиться. Люди левых, либеральных взглядов, не говоря уже о красных, только помеха на его пути, их не следует допускать в его ближайшее окружение. К ее превеликому сожалению, Эйнар не выказывал полной готовности действовать и умно, и хитро. «Если Норвегия свободная страна, — любил повторять он, — то мне незачем юлить и приспосабливаться, если же она страна не свободная — зачем тогда мне делать карьеру?» А рассуждения о том, что для семейства Квернмо Норвегия была и будет свободной, он отвергал начисто — ни один истинный северянин не имеет права претендовать на особое, привилегированное положение.

Вот почему госпожа Лаура Паульссон обычно чувствовала себя в кругу друзей мужа неуютно. Тем более удивительно, что сегодня она не покидала гостиной, особенно после прихода Сольвейг Лундегаард, молодого директора школы. В лучших домах Рьюкана неодобрительно отзывались о ее радикальных высказываниях.

— Я против того, чтобы меня убивали, даже если мой убийца успеет вручить мне свою визитную карточку! — проворчал Йенс Паульссон в ответ на замечание брата, что с этим немцем им просто повезло.

— Но ведь он не убил тебя, а возможно, спас тебе жизнь; ну а если у него к тому же хорошие манеры, что вам еще нужно! — с вызовом проговорила госпожа Паульссон.

— Нам нужна Норвегия!

Все обратили взгляды на хрупкое создание, осмелившееся выразить свою мысль столь кратко и ясно. Сольвейг покраснела. Неловко обращать на себя внимание в незнакомом обществе. Лаура почувствовала себя оскорбленной.

— Норвегия! Все мы по-разному представляли себе, что это такое! — она намеренно не скрывала своей непримиримости в этом вопросе.

— Да, представляли!.. — вмешался Кнут Крог. — Вот именно — представляли себе по-разному! И это совершенно естественно. Одни мучились у тралов с сельдью, а другие — на биржах продтоваров в Лондоне! Мучения эти настолько разного рода, что дочь рыбака Сольвейг и наследница дома Квернмо вряд ли могли бы одинаково думать о Норвегии. Но сегодня в стране фашисты, и в Ставангере, и в Рьюкане.

В гостиной воцарилась тишина.

— Во всяком случае наш немец никакого особого интереса к «Норск гидро» не выказал, — снова взял в свои руки нить беседы Эйнар Паульссон. — Похоже, никаких специальных инструкций у него нет.

— Ну, не знаю, — усомнился Крог. — Я сегодня днем обзвонил половину Южной Норвегии, и вот что выяснилось: ни на одном более-менее крупном заводе нет немецкого коменданта, свободно владеющего норвежским.

— Случайное совпадение, — заметил Эйнар.

Но брат не согласился с ним и рассказал о просьбе Бурмейстера приготовить еще несколько комнат для немецких господ, которые вот-вот прибудут.

И нет никаких сомнений, что это акция целенаправленная: немцев интересует «Норск гидро» в целом, и особенно — тяжелая вода.

— Надо было все-таки разрушить каскад! — сказал Арне Бё.

Пока остальные с пылом обсуждали этот вопрос, мысли Эйнара Паульссона сконцентрировались на том, что ему представлялось сейчас самым главным: как вести себя с немецким обер-лейтенантом. На офицера-нациста, какими себе их представлял Эйнар, обер-лейтенант не очень похож. Значит, надо постараться найти к нему подход, чтобы как-то нейтрализовать. Всем своим видом он показывает, что настроен терпимо и лояльно по отношению к норвежцам — может быть, в этом и ключ?.. А что, собственно, еще остается? Допустим, все рабочие и инженеры откажутся работать, добровольно пойдут под арест. Но «Норск гидро» предприятие суперсовременное, персонал его невелик. Несколько десятков человек, без которых действительно нельзя обойтись, немцы с легкостью подыщут в других городах. А в крайнем случае вызовут из рейха. Да, именно это и произойдет, если держать себя с комендантом вызывающе и провоцировать конфликтные ситуации. Но, с другой стороны, этому человеку необходимо убедить свое начальство в том, что, выбрав его, они не ошиблись. Не будет осязаемых успехов — его сменят. И следующий наверняка закрутит все гайки. Но что такое «осязаемые успехи»? Производить окиси дейтерия наполовину меньше? Столько же? Больше? Намного больше? На какую-то долю секунды Эйнару Паульссону стало просто не по себе, когда он представил, к каким последствиям может привести его сотрудничество с обер-лейтенантом. Но в нем — его единственная надежда. А вдруг этот немец даже порядочнее, чем кажется на первый взгляд? И вообще, почему они так беспокоятся об окиси дейтерия? Наверняка само производство аммиака интересует немцев куда больше. Да, это несомненно. Но о тяжелой-то воде они все-таки пронюхали…