Грань - [40]
— Это очень сложно, солнышко. Нужна особая аппаратура, которую невозможно привезти сюда, в больницу.
— Ну, пожалуйста, папа! Я очень хочу тебе показать… — Она запнулась, закусила губу, затем закончила очень быстро, на одном выдохе: — Хочу показать тебе свой мир, пока еще могу это сделать, пока не умерла.
Я отвернулся. Варька тут же затеребила меня за рукав. Ладошка у нее была влажная и холодная, я чувствовал этот холод сквозь ткань.
— Пап, пап, ну что ты? Это неправда — что меня скоро выпишут, как говорит мама. Не знаю, зачем она обманывает — ведь мне вы всегда говорили, что врать нехорошо! Я скоро умру, и поэтому хочу, чтобы ты увидел. Во мне светит солнце, вот здесь, — не оборачиваясь, я знал, что она приложила ладошку к груди. — А еще волки, они устали, им больно вместо меня, и поэтому мне нельзя пить лекарство. От этого они слабеют, и тигр начинает грызть меня сильнее. Он стал совсем большим и сильным, а они изранены, им плохо. Я даже отпускаю их иногда побыть от меня вдали, и тогда становится совсем плохо мне. Но я потерплю, я не могу, чтобы они ушли раньше меня. Ты должен увидеть это, пап — и солнце, и волков, и весь мой мир! Тогда ты часто будешь меня вспоминать, и тебе не будет грустно. Ты посмотришь в меня?
— Это невозможно, малыш. Прости.
Она промолчала. Спиной я слышал ее обиду и горечь.
Постепенно сопение из обиженного стало мерным и сонным. Я осторожно повернулся в ее сторону. В последнее время от слабости Варька могла задремать в любой момент, и я любил смотреть на нее в такие минуты — на щеках проступал румянец, губы розовели, и она казалась почти здоровой…
Немного посидев с ней, я тихо поднялся и вышел в коридор покурить. Прежде никогда не брал в руки сигарет, за исключением переходного возраста, а тут стал выкуривать в день по две-три пачки. Мне казалось, что никотиновый дым укрепляет мою стену, кладет в нее кирпичик за кирпичиком — жемчужно-серый зыбкий строитель… Впрочем, это иллюзия, скорее всего.
Не заметил, как возникла Алиса. Обернулся — а она за плечом: ресницы мокрые и слипшиеся звездочками, на куртке блестят крупные капли. Видимо, снаружи дождь. Здесь, в подвале, мне всегда казалось, что внешнего мира не существует — он фикция, греза. Реально лишь это — низкий потолок, грязно-зеленые стены и искусственное затхлое тепло.
Алиса тоже достала сигарету и прикурила от моей, сильно стискивая фильтр зубами.
— Ну, как она?
Голос хриплый, больной. Как-то она сказала, что разговаривает теперь только со мной и Варежкой, а там, наверху, почти все время молчит. Мы оба с ней делим отныне мир на 'здесь' и 'там'. На нужное и ненужное, на живое и мертвое, на явь и сон. Что для меня может быть явью, когда все вокруг подернуто туманом равнодушия? Только Варька…
— Спит. Давай постоим здесь немного, а то как войдем — сразу проснется. Знаешь, она попросила меня сегодня, чтобы я зашел к ней в душу, как к своим пациентам.
— А ты?
— А что я? Конечно, сказал, что это невозможно. Кажется, это ее расстроило.
— Невозможно, — повторила Алиса.
В голосе проскользнуло нечто близкое к раздражению или гневу. Это было так на нее не похоже, что я даже испугался (с поправкой на равнодушие) и принялся оправдываться:
— Алиса, я работаю в закрытом учреждении, тебе ли не знать. А Варька больна, еле дышит. Даже если я сумею провести контакт, вопреки всем правилам и инструкциям — что практически невозможно, кто даст гарантию, что она не умрет, прямо там, от стресса, а я всю оставшуюся жизнь буду винить себя в этом?
— Ты трус, Дэн. За все время, что она здесь, в подвале, Варька ни разу ни о чем меня не попросила. Мне казалось, что она от всего уже отошла, ничего больше не хочет. Но выходит, что нет — у нее есть заветное желание, а ты? Ты не хочешь выполнить ее единственную просьбу, прикрываясь страхами. Не ее смерти во время контакта ты боишься, а своего начальства, нарушения инструкций и косых взглядов в свою сторону. Тебя страшит ответственность. Да если бы я… если б меня…
Она запнулась, почувствовав, что выбилась из своей роли, и в голосе ее, помимо негодования, сквозит неприкрытая ревность. Да, моя хорошая, не сомневаюсь: попроси Варька тебя, ты бы ни перед чем не остановилась, наплевала на все правила и инструкции вместе взятые. Но Варежка попросила меня…
Мне было на редкость тошно и горько — из-за слов бывшей жены, из-за обиды дочки, которую она уже завтра забудет (она не умела злиться долго), из-за собственных шкурных колебаний. Равнодушно-тошно и равнодушно-горько.
— Прости меня, я погорячилась. Я не должна была так говорить.
Алиса щелчком отправила окурок в угол. Голос звучал спокойно и ровно — как всегда. Ледяная леди. Железная женщина с проржавелым изнутри лицом…
— Не за что — ты права. Постараюсь наступить на горло собственной трусости и сделать все, что смогу.
Кивнув ей на прощанье, побрел к выходу. Мне нужно было на работу — утром звонил шеф и сообщил, что меня ждет сложный пациент.
2.
У себя в кабинете долго держал руки под струей горячей воды, отходя от стылой мороси, пропитавшей меня насквозь. Над раковиной висело зеркало, и поначалу я отворачивался от него. Но оно притягивало, и, смирившись, встретился взглядом с самим собой. Оказывается, я ощутимо постарел за последние недели. Густая проседь, от которой волосы кажутся пыльными. Морщины у покрасневших глаз и унылых губ. Я словно перенял часть симптомов Варькиной болезни: кожа стала мертвенно-желтой, сухой и потрескавшейся, а щеки ввалились.
Подзаголовок — Повесть о Питере и о Трубе. Трубой назывался подземный переход у Гостиного двора. Одно время там играли уличные музыканты, пока милиция не прекратила это безобразие. И я была обитателем Трубы в мои шестнадцать… Жанр неопределенный: почти документальное повествование о реальных людях перемежается сказочным сюжетом. Главный герой — Питер. Живой и одушевленный, каким я ощущаю его в своих мечтах и снах. Очень надеюсь, что они на меня не обидятся, если прочтут и узнают себя: Тано, Лешка, Эклер, Егоров, Чайка, Злог… мои необыкновенные, незабываемые друзья.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Подзаголовок повести — "История о моем необыкновенном брате-демиурге". Это второй текст, написанный в соавторстве. В отличие от первого ("Nevermore"), мой вклад больше.) Жанр, как всегда, неопределенный: и фэнтези, и чуть-чуть мистики, и достаточно серьезный разговор о сути творчества.
Маленькая повесть-сказка, сон-фантасмагория. Очередное признание в любви моему Питеру — прекрасному и страшному, черному и серебряному, теплому и ледяному.
Это достаточно тяжелый текст. И жанр, как практически у всех моих вещей, непонятный и неудобоваримый: и "жесть", и психология, и мистика.
Эта вещь написана в соавторстве. Но замысел мой и история моя, во многом документальная. Подзаголовок говорит, что речь идет о вечных темах — любви и смерти. Лишь одно уточнение: смерть не простая, а добровольная. Повествование идет от лица трех персонажей: двух девушек и одного, скажем так, андрогина. Общее для них — чувство к главному герою и принадлежность к сумрачному племени "любовников смерти", теоретиков суицида. Каждая глава заканчивается маленьким кусочком пьесы. Сцена, где развертывается её действие: сетевой форум, где общаются молодые люди, собирающиеся покончить с собой.
Закари Ин ничего не знает о Китае. В школе преподают только западную историю и мифологию, а мама-китаянка не любит говорить о своем прошлом. Самое время пройти экспресс-курс, потому что маму Зака похитили демоны, которые пытаются открыть портал в подземный мир, а дух Первого императора Китая вселился в его очки дополненной реальности и комментирует все происходящее. Теперь у Зака есть всего четырнадцать дней до наступления Месяца Призраков, чтобы на пару с одним из самых печально известных тиранов в истории добраться до Поднебесной, украсть могущественные артефакты, сразиться за мир смертных и спасти маму.
Пески и ветра, ифриты и джины, сокровища самого султана, и даже таинственный орден ашинов — полный тайн и загадок восток отнюдь не желает выпускать Ильдиара де Нота из своих жарких объятий. Чтобы вернуться домой, ему придется внимать голосам Пустыни и научиться играть по ее правилам. В то же время по следам отправленного в изгнание магистра отправляется его бывший оруженосец, а ныне — друг и соратник, сэр Джеймс Доусон, которому в его предприятии помогает старозаветный паладин Прокард Норлингтон. Но, на свою беду, рыцари делают остановку старом придорожном трактире, двери которого ведут вовсе не туда, куда бы хотелось его постояльцам. Теперь их путь лежит через Терновые Холмы — серый и безрадостный край, где живые люди лежат в присыпанных землей могилах, в небесах кружат желто-красные листья, а меж кустов колючего терна и цветущего чертополоха бродят опасные и вечно голодные твари…
Одержимость демоном - еще не приговор, как бы ни думали светила экзорцизма. Да и что мы вообще знаем о демонах и том, как с ними надо бороться… или же просто жить? И как им живется в нас? Один неправильный шаг, слишком резкий поворот судьбы, небольшая ложь, чужая зависть и всё что у тебя было, разбивается ранящими осколками зеркала, в котором застыло твое отражение. Твое ли? У тебя остается лишь только желание жить, вопреки пророчествам, вопреки чужому желанию, для того, кто просто рядом. Учитель и ученица… Что их может связывать? Знания, дружба, доверие… тайны, боль и долг перед родными, которых уже нет.
Предупреждаем сразу, что это не фанфик по Андрею Крузу. Хотя ходячие мертвецы здесь есть. А как же, ведь Апокалипсис это и есть "Время мёртвых". Да-да это именно Апокалипсис, но не воплощение фантазий Иоанна Богослова, навеянных ему грозой над островом Патмос. Хотя есть и ангелы и демоны, а ещё Воины Света и Вестники Смерти. Правда есть и Спаситель, но есть и Королева Проклятых. А что живые? Ну, да есть и живые, поначалу. И они даже пытаются остаться в живых. Или, хотя бы выбрать сторону на которой придётся сражаться.
Маленький боевик в стиле меча, магии и черного плаща. Автор постарался максимально избежать ляпов и очевидных несуразностей. Надеюсь получилось.
Сын легендарного «чародея поневоле» Магнус — это, что называется, оригинальное слово в искусстве Высокой магии!Есть, знаете, масса чародеев, бродящих из мира в мир во исполнение своей высокой миссии... а вот как насчет волшебника, что бродяжничает В ПОИСКАХ этой самой миссии — а найти ее ну никак не может?..Есть, знаете, просто куча магов, готовых сей секунд пустить свое искусство в ход во имя благого дела... а вот как насчет волшебника, что во имя благого дела чародействовать КАК РАЗ НЕ НАМЕРЕН?..Это — блистательный сериал Кристофера Сташефа.Самая забавная смесь фэнтези и фантастики, невероятных приключений и искрометного, озорного юмора, какую только можно вообразить.Вы смеялись над славными деяниями «чародея поневоле»? Тогда не пропустите сногсшибательную сагу о странствиях ВОЛШЕБНИКА-БРОДЯГИ!