Грань риска - [6]

Мысли Рональда кружились в беспорядочном вихре. События приняли совершенно неожиданный оборот. Утреннее солнце светило не особенно жарко, но на лбу Рональда проступили капли пота. В ярости он сорвал с головы парик и швырнул его на дно лодки. Он изо всех сил старался придумать, что ему следовало сейчас предпринять.

— На берегу нас ждет карета, — сказал Честер, нарушив тяжелое молчание, когда они приблизились к пирсу. — Я думаю, что вы захотите сразу поехать в тюрьму.

— Да, — коротко ответил Рональд. Высадившись на берег, они быстро вышли на улицу, сели в карету, и Честер подобрал вожжи. Лошади с места взяли крупную рысь. Экипаж затрясся на булыжниках набережной. Мужчины молчали.

— Как случилось, что все вообразили, будто эти припадки причинены колдовством? — спросил Рональд, когда они выехали на Эссекс-стрит.

— Такое объяснение дал случившемуся доктор Григгс, — пояснил Честер. — Потом подтвердил преподобный Паррис из деревни, а уж после в это поверили все, даже члены магистрата.

— Почему все они так в этом уверены? — поинтересовался Рональд.

— Это стало очевидно во время слушаний, — ответил Честер. — Все люди могли видеть, как обвиняемые мучили одержимых, и как этим несчастным становилось легче, как только обвиняемые прикасались к ним.

— А их мучения начинались без такого прикосновения?

— Дело в том, что их причиняли призраки обвиняемых, — объяснил Честер. — Но видеть этих призраков могут только одержимые. Именно таким способом обвиняемые насылали порчу на страдалиц.

— И именно таким способом моя жена насылала порчу? — спросил Рональд.

— Именно таким, — ответил Честер. — На Энн Путнам, дочь Томаса Путнама из деревни Салем.

— Я знаю Томаса Путнама, — произнес Рональд. — Это маленький злой человек.

— Энн Путнам была первой одержимой, — после некоторого колебания проговорил Честер. — Это произошло в вашем доме. Первый припадок у нее случился на кухне вашего дома в начале февраля. Она страдает до нынешнего времени, как и ее мать, Энн-старшая.

— А мои дети? — спросил Рональд. — Они тоже страдают от этих мучений?

— Ваши дети уцелели, — ответил Честер.

— Благодарение Богу, — отозвался Рональд.

Они свернули на Призон-лейн. Оба молчали. Честер натянул вожжи и остановил карету у входа в тюрьму. Рональд велел ему ждать и вылез из экипажа.

Теряя остатки терпения, он разыскал надзирателя Уильяма Даунтона. Рональд нашел его в грязном кабинете, где тюремщик ел свежеиспеченный пшеничный хлеб. Даунтон был обрюзгшим, рыхлым и толстым мужчиной с всклокоченными, давно не мытыми волосами и красным бугристым носом. Рональд терпеть его не мог. Это был известный садист, который наслаждался зрелищем мучений своих подопечных.

Было видно, что Уильям не слишком обрадовался приходу Рональда. Поднявшись на ноги, он спрятался за креслом.

— Мы не пропускаем посетителей к осужденным, — промямлил он с набитым ртом. — Это приказ судьи Хейторна.

Едва владея собой, Рональд рванулся вперед, схватил Уильяма за ворот рубахи и притянул его к себе вплотную.

— Если ты плохо обращался с моей женой, — прорычал он, — то ответишь за это лично мне!

— Это не моя вина, — ответил Уильям. — Я человек подневольный и обязан выполнять приказы начальства.

— Веди меня к ней! — выпалил Рональд.

— Но… — только и успел вымолвить тюремщик.

Рука Рональда сомкнулась на его глотке. Уильям захрипел. Рональд ослабил хватку. Уильям, судорожно кашляя, достал ключи. Стюарт пропустил надзирателя вперед и последовал за ним.

— Я доложу об этом начальству, — сказал Уильям, отпирая толстую дубовую дверь.

Оказавшись за этой дверью, они прошли мимо нескольких камер. Все были заполнены до отказа. Заключенные смотрели на Рональда остекленевшими глазами. Некоторых он узнал, но не стал здороваться с ними. Тюрьма была окутана зловещей тяжелой тишиной. Все вокруг пропиталось густым неприятным запахом. Рональд достал платок и прикрыл нос — вонь была просто невыносимой.

Очутившись на верху длинной каменной лестницы, Уильям остановился и зажег прикрытую маленьким колпачком свечу. Тюремщик открыл еще одну массивную дубовую дверь, и они прошли в самую худшую часть тюрьмы. Стоял страшный удушливый смрад. Подвал состоял из двух больших помещений. Стены их были сложены из гранита, покрытого слоем сырой плесени. Многочисленные заключенные были все поголовно прикованы к стенам или к полу ручными или ножными кандалами, а иногда и теми и другими одновременно. Идя вслед за Уильямом, Рональд был вынужден перешагивать через распростертые на полу тела. Казалось, что в камеру невозможно впихнуть больше ни одного человека.

— Одну минуту, — сказал Рональд. Уильям, обернувшись, остановился.

Рональд опустился на корточки. В одной из заключенных он узнал очень набожную и благочестивую женщину.

— Ребекка Нерс? — спросил Рональд. — Во имя Господа, скажите мне, что вы тут делаете?

Ребекка через силу покачала головой.

— Это знает только Бог, — с трудом произнесла она. Рональд поднялся, ощущая слабость в ногах. Это какой-то бред. Наверное, город сошел с ума.

— Нам туда. — Уильям указал рукой в дальний угол подвала. — Давайте покончим с этим.

Рональд последовал за ним. Его гнев растворился в жалости. Уильям остановился, и Рональд взглянул себе под ноги. В тусклом свете свечи он с трудом узнал свою жену. Ее едва прикрывали какие-то грязные лохмотья. Она была прикована к полу огромными цепями, и у нее не хватало сил разгонять омерзительных насекомых, которыми кишело мрачное помещение.