Гракх Бабёф и заговор «равных» - [4]

.

Иными словами, уже в 1786 г. будущий вождь заговора «равных» вынашивал коммунистические идеи.

В те же годы Бабёф начал литературную деятельность. Наиболее известное из его предреволюционных произведений — «Постоянный кадастр», проект поземельной описи, которая позволила бы избежать злоупотреблений. Вышел из-под пера будущего революционера и первый политический памфлет с критикой позиции либерального дворянства — «Народ, осведомленный о своих подлинных интересах».

Если до революции Бабёф жил относительно зажиточно, то смена политического режима разорила его. Маркиз Суаекур заказал Бабёфу большую работу, выполняя которую, тот сильно поиздержался, но так и не получил гонорара. Вскоре революция похоронила и саму профессию февдиста. Тем не менее Бабёф приветствовал события 1789 г. и сразу включился в политическую борьбу.

В литературе высказывалось мнение о том, что он участвовал во взятии Бастилии 14 июля 1789 г.{9} Как показал В. М. Далин, это всего лишь миф. Бабёф прибыл в Париж только 17 июля. В столице он с интересом наблюдал за происходившими событиями, читал прессу, посещал Учредительное собрание. Здесь же ему удалось издать свой «Постоянный кадастр», который он дополнил разделами о едином налоге, о переделе земельной собственности, отмене права наследования{10}.

В 1790 г. Бабёф повел борьбу против взимания косвенных налогов в Пикардии, из-за чего вступил в конфликт с местными властями и даже на некоторое время оказался в парижской тюрьме Консьержери. Выйдя из нее, он вернулся в Руа, где приступил к выпуску газеты «Пикардийский корреспондент». К сожалению, ни одного из ее номеров не сохранилось. В 1791 г. Бабёф был избран членом Генерального совета коммуны Руа, но муниципалитет добился его устранения с этого поста. Затем Бабёф возглавил народное движение за пересмотр в пользу народа порядка использования некоторых спорных земель, за что вновь попал в тюрьму. Выйдя на свободу, он выступил в защиту крестьян, обвинявшихся в убийстве, совершенном во время волнений в коммуне Давенекур. Таким образом, уже в самом начале революции Бабёф стал достаточно заметной фигурой революционного движения в Пикардии. По мнению Далина, к этому времени у него была четкая и весьма радикальная программа; «интересы бедняков стояли на первом плане у Бабёфа уже тогда»{11}.

Свержение монархии 10 августа 1792 г. Бабёф активно приветствовал, участвовал в выборах депутатов Конвента, составлении для них наказов и даже сам баллотировался в Конвент. Туда он не прошел, но был избран в Генеральный совет департамента, впрочем, ненадолго, так как усилиями своих политических противников быстро лишился этой должности.

В 1793 г. Бабёф снова приехал в Париж. Там он свел знакомство с рядом видных деятелей революции, в том числе с К. Фурнье Американцем и А. Шометтом, благодаря чему получил место секретаря продовольственной администрации столицы. Но и на этом месте Бабёф проработал лишь нескольких месяцев, после чего по обвинению в подлоге документов был приговорен к двадцати годам каторжной тюрьмы. По мнению В. М. Далина, дело было сфальсифицировано, так как Бабёф всего лишь допустил ошибку в оформлении акта купли-продажи земельного участка{12}. Тем не менее долгие месяцы прошли в скитаниях по арестным домам и попытках оправдаться. Возвращение в Париж совпало с термидорианским переворотом, который и позволил Бабёфу превратиться из деятеля регионального масштаба в политика, известного всей стране.

Часть 1 Бабёф в термидорианский период

1.1 Революция или реакция?

28 июля 1794 г., или 10 термидора II года по республиканскому календарю, упали в корзину головы Робеспьера и его соратников; закончился период диктатуры монтаньяров.

Долгое время советские историки считали этот день датой завершения Французской революции. Между тем у современников не было сомнений в том, что она продолжается и даже входит в новую, более прогрессивную фазу.

Францией по-прежнему правил Конвент: пусть на его скамьях было уже значительно меньше депутатов, чем в год избрания, но это были те же люди, что не так давно голосовали за смерть монарха, творили произвол в Лионе или Бордо в качестве «проконсулов», изгоняли из своих рядов жирондистов и аплодировали аресту Дантона. Конвент просуществует до октября 1795 г. Лишь вместе с ним уйдут в небытие и «великие комитеты» — общественного спасения и общей безопасности, хотя их роль уже и не будет столь значимой, как при монтаньярах. До тех же пор останется Закон о подозрительных — ставший правовой основой эпохи Террора документ, согласно которому в тюрьму вплоть до наступления мира могли заключаться люди, всего лишь выражавшие недостаточно революционные взгляды или демонстрировавшие недостаточно революционное поведение. Поскольку войне с коалицией европейских держав, начавшейся в 1792 г., конца видно не было, якобинская Конституция 1793 г. попрежнему ждала своего часа в «священном ковчеге»; впрочем, поскольку ситуация на фронтах стала складываться все более удачно для Франции, вскоре зашли разговоры о том, чтоб ввести ее в действие, и лишь в конце весны или начале лета 1795 г. Конвент решился написать новый основной закон