Графоманы - [20]

- Коля, прогони его! Он какую-то гадость задумал, - воскликнула Елена.

Напряжение возрастало. Не только Елена, но и друзья инженера почувствовали приближение чего-то нехорошего. Наглая, открытая игра Разгледяева наверняка должна была иметь определенную цель. Мысль прийти сюда сейчас возникла у него внезапно. Предательство Мозгового привело его в свирепое состояние духа. Он остался один на один со своей остроумной идеей обвинить инженера в убийстве. Теперь он ясно видел в ней много слабых мест. В общем верное мероприятие было неподготовленным. Особенно Разгледяева мучил важнейший вопрос - есть ли алиби у инженера. Эта была его последняя надежда и он, теряя всякое терпение, шел напролом.

- Конечно, теперь меня как собачонку и прогнать нетрудно. Что же, гоните, хотя я - из лучших побуждений, только засвидетельствовать свою полную низость. Но, ей-богу, каюсь искренне, вот даже обнять могу, если позволите. Совершенно зла не таю. Зло - оно отчего проистекает? Зло от невежества, а теперь я прозрел, не сам, конечно, под воздействием, посредством всесоюзного радио.

Разгледяев выпил шампанское и встал, изготовившись обнять инженера.

- Позвольте, в знак полного примерения...

- Коля, не смей! - закричала Елена.

- Да что здесь такого? - настаивал Марк Васильевич.

- Правда, Елена, - нерешительно сопротивлялся инженер, - человек ведь от чистого сердца...

Гоголь-Моголь и Доктор в полной растерянности наблюдали за всей этой каруселью. Разгледяев обнял инженера. Елену передернуло.

- Ничего страшного, - подытожил акт обнимания Разгледяев. - Теперь и мне легче на душе - в такой день и меня удостоили. А ты, Лена, говоришь я с гадостью. А чего вам теперь бояться? Вам теперь все трынь-трава, вы победители, вон какая у вас славная компания, вы теперь кого угодно раздавите, конечно, в переносном смысле, - поправился Разгледяев, заметив гневный взгляд Елены. - Что ты сердишься, Леночка? Каково мне стоять здесь перед вами и признаваться в своей низости? Ты же хотела меня осрамить, вот я и исполняю свой долг и торжественно объявляю в соответсвии с нашим уговором...

- Каким уговором? - спросил инженер, которому слово уговор показалось неуместным.

- Право, Николай... ах ты господи, опять забыл, ну-да Николай Степанович, совсем маленький вопросик, даже не знаю стоит ли, такая мелочь, да и Леночка вот уж все забыла.

- Нет, объясните, пожалуйста, - поймался инженер.

- Раз вы настаиваете - но, я повторяю, такая мелочь, я единственно, чтобы не оставалось сомнений в моем приходе, тут, право один лишь долг чести и не более того. Правда, разве этого мало?

Инженер замер ожидая объяснения.

- Не надо волноваться, вы еще, не дай бог, подумаете - здесь заговор или, хуже того спор. Просто мы с Леночкой договорились послать вашу рукопись в этот институт специально...

- Не ,было этого! - вмешалась Елена.

- Да и я говорю ничего и не было, ты еще сказала: если Колю признают, ты за свои слова перед ним извинишься.

- Неужели правда? - инженер обратился к Елене.

- Все было не так и не то. Никакого уговора не было, он лжет!

- Я - лгу?! - обиделся Разгледяев. - Тогда ответь при всех: от кого ты узнала про институт?

- Какая разница? - Елена вся дрожала. - Зачем все это сейчас?

Излишняя нервозность, исходящая от Елены, постепенно овладевала всеми участниками праздничного ужина.

- Конечно, какая в конце концов разница, - согласился Разгледяев. Такой торжественный день, а мы грыземся по мелочам. Вокруг-то, оглянитесь, весна, правда, погода мерзкая, но все же чувсвтуется брожение молодых соков, вот-вот из слякоти и грязи прорастет новая неведомая жизнь. В такую пору не хочется умирать, - Разгледяев сделал паузу, - нет, весной умирать обидно, обидно, что все только начинается, а тебе говорят хватит, все это не для тебя, дружок, и пока ты мертвый там лежишь в неудобной позе, над тобой земля расцветатет, птички с песнями размножаются, человеки клейкими листочками любуются. Несправедливо.

- Ох, ваша правда, - согласился Гоголь-Моголь, - очень несправедливо. Вот у нас сегодня, понимаешь...

- Постойте, что вы все о смерти? - недоуменно спросил инженер.

- Я бы и рад не говорить о таких скучных вещах, но что делать - так и лезет на язык, будто кто-то специально подталкивает. И вроде нехочешь огорчать окружающих, но так и подмывает...

- Выражайтесь яснее, - строго попросил Доктор.

Он знал сколь пагубна неопределнность для инженера.

Разгледяев глубоко вздохнул и выразился ясно:

- Нет больше Петра Семеновича, вашего злейшего врага, профессора Суровягина.

- Что значит нет? - не понимал инженер.

- Погиб, под колесами метрополитена.

Гоголь-Моголь, буквально задрожал от нетерпения и принялся оглядываться по сторонам. Доктор полез в карман за очередной сигаретой, а Елена опустила голову, закрыв лицо руками.

- Но самое неприятное, - Разгледяев пододвинулся к инженеру, - не в этом. Ведь профессор не просто так свалился от головокружения, а его столкнули. Компетентные органы уже ведут расследование.

Марк Васильевич уставился на инженера.

- Что вы так на меня смотрите? - удивился Богданов.