Графиня-бесприданница - [11]

– Во время битвы при Редмуре сэр Рис был еще ребенком, и мы не можем осуждать его за действия его отца. Во всяком случае, эта битва была очень давно, а нам с отцом надо подумать о твоем будущем, а не о том, чего уже не вернешь.

Вскоре графиня заснула в своей постели, а Филиппа решила, что впредь будет меньше говорить и больше слушать. Несмотря на усталость, она не могла заснуть. Ее одолевали те же сомнения и страхи, что и в Пембруке: она боялась, что сэр Рис все же выдаст их. Она должна уговорить мать избавиться от настойчивой опеки этого джентльмена.

Убедившись, что мать крепко спит, Филиппа осторожно встала с постели и бесшумно проскользнула к двери. Отодвинув задвижку, девушка открыла дверь и вышла на лестничную площадку. Она оказалась в кромешной темноте: взять со стола подсвечник с зажженной свечой она побоялась. Постояв минуту-другую, Филиппа подождала, пока глаза привыкнут к темноте, и только сделала несколько шагов, как споткнулась обо что-то мягкое.

– Питер, – шепотом позвала она. Но прежде, чем она успела разглядеть спящего человека, тот быстро вскочил на ноги, одной рукой крепко прижал ее к себе, а другой зажал ей рот.

– Господи, это никак вы? Неужели та ночная встреча с грабителем в Милфорд-Хейвене вас ничему не научила? – раздался в темноте чей-то хриплый шепот.

Она попыталась вырваться из неожиданного плена, но силы были слишком неравны. Филиппа вдруг поняла, что попала в руки того самого человека, от которого решила во что бы то ни стало избавиться.

– Обещайте, что не закричите, если я не стану зажимать вам рот, а то от вашего крика проснутся все постояльцы трактира! Если не закричите, то кивните головой, – предложил ей этот ненавистный и вездесущий сэр Рис.

Филиппа кивнула, и он убрал руку. Девушка облегченно вдохнула воздух: еще немного, и она бы начала задыхаться. Она почувствовала, что у нее подкашиваются ноги, и, чтобы не упасть, прислонилась к стене.

Сэр Рис обхватил ее за плечи и, не говоря ни слова, повел вниз по лестнице. Подойдя к большому залу, где стояли обеденные столы, он открыл дверь и буквально втолкнул туда Филиппу.

– Нам надо поговорить с глазу на глаз, а здесь никто не помешает, – сказал он.

Девушка попыталась возразить, но он нетерпеливо замахал на нее руками.

– А теперь я хотел бы услышать от вас, почему вы так поспешно покинули свою комнату, что не успели как следует одеться? – спросил сэр Рис, глядя на ее оголенное плечо и кое-как застегнутый лиф платья. – Я правильно понял, что ваша мама ничего не подозревает о вашей выходке? Что вы снова затеяли? Хотите найти Питера Фиэрли?

Она чуть было не сказала «да», но заметила, как пристально, не сводя глаз, он смотрит на нее. Она покраснела от смущения и… гнева.

– Да как вы смеете меня допрашивать?! – раздраженно проговорила Филиппа и резко повернулась, направляясь к двери, но он крепко схватил ее за руку.

– Я имею на это полное право, так как взял на себя обязанность отвечать за вашу безопасность.

– Вас об этом никто не просил! – отпарировала она.

В зале никого не было, и ее голос звонко разнесся по помещению. Филиппа испугалась, что может кого-нибудь разбудить в общей комнате и в номерах. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь спустился и стал выяснять, кто шумит и не дает спать. Было холодно, и девушка подошла к очагу, где еще тлели угольки. Вдруг Филиппу словно озарило: как она может оставаться один на один с мужчиной, которого считает своим заклятым врагом? Когда на дворе глубокая ночь? Она догадалась, почему дрожит, – явно не потому, что ночь выдалась довольно холодной.

– Сэр, позвольте мне вернуться в свою комнату. Я валюсь с ног от усталости, – едва слышно сказала она.

– Если б вы в самом деле устали, то не бродили бы по коридору. Я отпущу вас только тогда, когда вы объясните мне столь странное поведение, – сухо ответил он.

– Пусть это вас не беспокоит. Я не обязана отвечать на ваши вопросы, сэр! – закипая от гнева, воскликнула Филиппа.

Ее возмущало, что он, обращаясь к ней, не называет ее «миледи» – согласно ее титулу и положению.

– Если вам хочется услышать мое объяснение, то знайте: я действительно искала Питера.

– Зачем?

– Как я уже сказала, это вас не касается. Я… я… – Она лихорадочно подыскивала подходящую случаю причину и выпалила первое, что ей пришло в голову: – Просто я хотела поговорить с ним о некоторых вещах, касающихся нашего путешествия… Я не хотела беспокоить маму…

– Вы считаете, что это единственная причина не беспокоить вашу маму? – строго спросил сэр Рис.

– Вы предполагаете, что…

– Зачем мне что-либо предполагать, если факты говорят сами за себя? Вы просыпаетесь среди ночи, выбегаете полуодетая из своей комнаты и ищете верного сквайра своего отца! Это наводит меня на размышления!

Ее охватила такая ярость, что она занесла руку, чтобы влепить ему звонкую пощечину, но он схватил ее руку с такой силой, что она закричала от боли.

– Кошечка явно взбесилась, – пробормотал он едва слышно.

Филиппа стала вырываться, но он сжал ее руку еще сильнее. Зажмурившись от боли, девушка поняла, что на руке останутся синяки. Наконец он отпустил ее, и она быстро отошла от него на безопасное расстояние.