Граф Савва Владиславич-Рагузинский - [37]
Позднее Вицко прославился как архиепископ Задарский. Он поддерживал писателей, несмотря на то что доходы его Задарского епископата составляли всего 350 венецианских скудо в год, а католические священники были тогда настолько отсталыми, что едва ли их можно было считать грамотными. В труде «Specio della verita» этот сербский примас резко выступил против православия. С одаренным воспитанником Матией Караманом он усердно трудился над обращением православных в католичество, правда, без особого успеха. Задарский архиепископ Вицко Змаевич был беззаветным пропагандистом Ватикана, автором известного письма арнаутам[57], запрещавшим им присоединяться к восстанию Милорадовича и владыки Данилы 1711 года только потому, что восстание было поднято с целью освобождения всех христиан Балканского полуострова.
Матия Змаевич, брат архиепископа Вицко, стал адмиралом русского царского флота. Поначалу, бежав из Пераста, в 1710 году он оказался в Царьграде. Его преследовали венецианцы, приговорившие Матию к смерти за участие в убийстве князя Вуйовича, прекрасный опустевший дворец которого по сей день стоит в Перасте на морской набережной. Однако и в Турции он быстро оказался в тюрьме Едикуле (Семь башен), где в свое время султан содержал и Петра Андреевича Толстого, русского посланника в Царьграде, со всеми его служащими сразу после торжественного объявления войны России 20 октября 1710 года.
Однако Змаевич сумел передать из турецкой тюрьмы письма родственникам в Перасте. Он писал, что в его темницу ведут семнадцать ступеней в подземелье, в ней нет света и воздуха, там хранятся инструменты для пыток и совершения смертной казни. Через полтора года ему удалось освободиться, и через Петроварадин он приезжает в Карлсбад, где в то время находился на лечении русский царь Петр Великий, который принял его, отличного моряка, в капитаны своего флота.
Матия Змаевич был очень набожным католиком. Из православного Петербурга он пишет письма, исполненные преданности папе и своей вере. В петербургском арсенале он выстроил католическую церковь и выписал для нее священника. Он вступался за иезуитов, посланных в Россию австрийским императором Карлом VI, которые вызвали сильное неудовольствие вмешательством во внутриполитические дела, в результате чего отношения между Россией и Ватиканом стали критическими. Матия Змаевич просил францисканцев прислать священников для католических церквей в Москве и Петербурге. Францисканцы в давние годы внедрили католичество в Боснии, причем в славянских землях они служили на славянских языках, успешно пропагандируя таким образом католичество. Папа в 1714 году наградил Матию Змаевича орденом, несмотря на то, что ранее он подвергался преследованию венецианских властей.
В петербургском окружении Саввы Владиславича находился еще один католический священник по имени Иван Крушола, который «выдавал себя за царского секретаря» (Пирлинг) и который «находился на службе у Саввы Владиславича». Задарский епископ в 1735 году послал в Россию и упомянутого Матию Карамана за счет Ватикана, чтобы тот содействовал трудному продвижению католицизма в Россию. Последний передал три меморандума о проделанной работе в Ватикан, первый в 1736 году, второй в 1739, а третий в 1742 году.
В Петербурге около Саввы Владиславича постоянно находился и католический архимандрит Смиетич. Историк отношений Святого престола с Россией Пирлинг пишет, что Караману нравилось служить на славянских языках, и полагает, что католическая служба, отправляемая на славянских языках, могла бы увести русский народ от православия или по крайней мере способствовала бы созданию некой единой церковной доктрины. Идею служения в православной России Караман воспринял как апостольское послание. Он мечтал возвести на русский престол польского короля и тем самым решить судьбу православия в пользу римской церкви. Однако оказалось, что Караман был сильнее в литургии, нежели в политике.
Сам Матия Змаевич также активно пропагандировал в России католицизм. Царь Петр Великий стремился ввести Россию в семью западных стран, и потому хотел иметь при папе своего представителя в чине кардинала. Якобы именно в связи с этим Змаевич должен был отправиться в Рим. Там ему надлежало вступить в контакт с великим магистром Мальтийского ордена, поскольку от него зависело возможное базирование на Мальте русской флотилии из шести кораблей под командованием адмирала Мамонова. Расчет был сделан на то, что мальтийские рыцари смогли бы обучить русских мореплаванию и воинскому искусству, а затем вместе с ними двинуться на Царьград.
Матия Змаевич отличился в морских боях со шведами. Он рассказал о них своим родственникам в письмах на итальянском языке, которые по сей день хранятся в Перасте вместе с его саблей. Уже в 1719 году он получает звание русского контр-адмирала, а в 1721 становится вице-адмиралом. Папа Климент XI пытался испросить в Венеции амнистию для Змаевича, да и сам наградил его золотой шпорой. В правление императрицы Екатерины I Змаевич дослужился до звания адмирала Балтийского флота.
Существует одно очень важное письмо Матии Змаевича о Савве Владиславиче, которое он отправил из Петербурга в Пераст своему родственнику Матии Штукановичу, ставшему позже Барским архиепископом. Тот сохранил письма Змаевича, завещав их родному городу. И это письмо, датированное 3 ноября 1714 года, написано по-итальянски. В нем описываются отношения двух наших знаменитых земляков на службе русского царя, а также говорится о важном положении и авторитете, которых добился в России Савва Владиславич к 1714 году, то есть за десять первых лет пребывания в России.
Анна Евдокимовна Лабзина - дочь надворного советника Евдокима Яковлевича Яковлева, во втором браке замужем за А.Ф.Лабзиным. основателем масонской ложи и вице-президентом Академии художеств. В своих воспоминаниях она откровенно и бесхитростно описывает картину деревенского быта небогатой средней дворянской семьи, обрисовывает свою внутреннюю жизнь, останавливаясь преимущественно на изложении своих и чужих рассуждений. В книге приведены также выдержки из дневника А.Е.Лабзиной 1818 года. С бытовой точки зрения ее воспоминания ценны как памятник давно минувшей эпохи, как материал для истории русской культуры середины XVIII века.
Граф Геннинг Фридрих фон-Бассевич (1680–1749) в продолжении целого ряда лет имел большое влияние на политические дела Севера, что давало ему возможность изобразить их в надлежащем свете и сообщить ключ к объяснению придворных тайн.Записки Бассевича вводят нас в самую середину Северной войны, когда Карл XII бездействовал в Бендерах, а полководцы его терпели поражения от русских. Перевес России был уже явный, но вместо решительных событий наступила неопределенная пора дипломатических сближений. Записки Бассевича именно тем преимущественно и важны, что излагают перед нами эту хитрую сеть договоров и сделок, которая разостлана была для уловления Петра Великого.Издание 1866 года, приведено к современной орфографии.
«Рассуждения о Греции» дают возможность получить общее впечатление об активности и целях российской политики в Греции в тот период. Оно складывается из описания действий российской миссии, их оценки, а также рекомендаций молодому греческому монарху.«Рассуждения о Греции» были написаны Персиани в 1835 году, когда он уже несколько лет находился в Греции и успел хорошо познакомиться с политической и экономической ситуацией в стране, обзавестись личными связями среди греческой политической элиты.Персиани решил составить обзор, оценивающий его деятельность, который, как он полагал, мог быть полезен лицам, определяющим российскую внешнюю политику в Греции.
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.