Град Ярославль - [60]
Ров обмелел, земляной вал осыпался, а деревянный острог из заостренных сверху бревен изрядно обветшал. Заботило Вышеславцева и то, что острог тянулся на целые две версты, и ни одной пушки на башнях острога не было. Ляхи могли напасть на любое место крепости. Ополченцев приходилось рассредоточивать на весьма большом расстоянии.
Воевода, еще до подхода поляков, кинул клич:
— Все, кто способен держать топоры и заступы, на укрепление Земляного города!
Ярославцы горячо откликнулись. Был среди них и Анисим, и Первушка, и Нелидка. Даже старый Евстафий, не покладая рук, трудился на починке тына. Ремесленные люди, уже давно изведавшие о подвигах отшельника, довольно говаривали:
— Ай да отче! За троих мужиков ломит.
Приметил Евстафия и воевода.
— Молодцом, отец. Никак был свычен к тяжкой работе?
— Доводилось, воевода. Немало лет в пустыни обретался, а среди дремучих лесов квелому не выжить.
— Ясно, отец. Жаль, времени — кот наплакал. Зело много прорех в тыне.
— В том местные властители повинны.
— Истинно, отец.
«На что надеялись прежние ярославские воеводы? — с упреком думалось Евстафию. — До крепости ли им было? Лишь бы брюхо набить. Сечи-де далеко, ни лях, ни татарин, ни турок до Ярославля не добежит. На кой ляд мошну на крепость изводить? Вот и промахнулись, недоумки. Ныне же поспешать надо. Воевода прав: времени на починку тына не Бог весть сколько».
Подле рубил бревна для прорех острога Первушка. Споро, изрядно трудился, топор так и играл в его крепких руках; рубил, а в глазах так и стояла затерянная в лесах церквушка, поднятая без единого гвоздя. Сколь же деревянных дел умельцев на Руси! Экое чудо в глухой деревушке возвели, кою пришлось увидеть, когда в Голодные годы шел с каликами к Ярославлю… А когда он за каменный храм примется? Светешников до сих пор из Сибири не вернулся. Уж не приключилось ли с ним какого лиха? Не дай Бог. Без Надея все дело станет.
Душа рвалась к излюбленной работе, но Смута надолго прервала Первушкину мечту.
Неподалеку рубила бревна для острога и монастырская братия. Толковала:
— Ворог-то, чу, близок. Поспешать надо.
— Поспешать. Экая силища надвигается!
— Воистину, силища. Острог-то трухлявый. Каюк Ярославлю будет…
«Каюк!» — Первушке вдруг вспомнился знакомый голос, который он никак не мог припомнить. Именно это слово он услышал в тот злополучный вечер, когда его чуть не убили. Он глянул в сторону долговязого, щербатого мужика с рыжей торчкастой бородой и его осенило: монастырский служка Гришка! Гришка Каловский. Собака!
Ринулся с топором к служке.
— Так это ты, вражина!
Гришка оторопел: никак не чаял встретить перед собой печника из Коровницкой слободы.
— Ты чего?.. Чего наскочил?
Прищурые въедливые глаза испуганно забегали.
— А ты не ведаешь, вражина? Кто тебя подослал? Сказывай, пес!
— А ну прекратить! — послышался за спиной суровый возглас Вышеславцева. — Из-за чего брань?
— Прости, воевода. Я после с этим негодяем разберусь, — Первушка, кинув на Каловского испепеляющий взгляд, отошел к Евстафию. Тот понимающе кивнул.
— Никак, припомнил своего обидчика?
— Припомнил, отче. Это он дубиной махнул. Но по чьему умыслу?
На другой день Первушка помышлял сходить в монастырь, но помешал приход поляков.
Ляхи приступили к осаде, но все ожесточенные наскоки на укрепления города были мужественно отбиты. Однако через два дня Будзило и Наумов пошли на новый приступ Земляного города. Главный удар ляхи направили на Власьевские ворота. «В пятом часу ночи воры пришли к большому острогу всеми людьми, приступом великим по многим местам. В последнем часу ночи промеж Власьевских ворот воры острог зажгли и государевых людей с острогу збили. А в те поры своровал изменил Спасского монастыря служка Гришка Каловский: Семеновские ворота отворил и воров в острог пустил. И воры, вошедши в острог, посад зажгли, и посад в большом остроге выгорел».
Начались нещадные бои, и все же защитников острога оказалось гораздо меньше, им пришлось отступить в Рубленый город и Спасский монастырь. Острог же ляхи предали разорению и огню. Были сожжены мужской Николо-Сковородский монастырь на Глинищах, женские Вознесенский в Толчковой слободе и Рождественский (рядом со Спасо-Преображенской обителью). Предали огню и Власьевскую церковь. Разграблен и сожжен был и Толгский монастырь, что неподалеку от Ярославля.
Будзило поспешил уведомить о захвате Ярославля в Тушинский лагерь, но осажденные Рубленого города и не думали сдаваться. Надеясь на богатую добычу, войска Будзилы и Наумова сражались с остервенением, приступ следовал за приступом. Вскоре начались еще более ожесточенные схватки.
4 мая «в шестом часу ночи воры пришли к острогу со всеми людьми великими, с щиты и огнем, смолеными бочками, с таранами и огненными стрелами». Но и этот жесточайший наскок был отбит ярославцами.
Воевода Вышеславцев не довольствовался одной обороной. Он вновь собрал ярославцев у собора и произнес жгучую речь:
— Иноверцы обложили весь Рубленый город. Совсем недавно град Ярославль уже был в руках латинян, и вы отменно помните их изуверства. Так неужели, братья, мы вновь позволим ляхам грабить наши дома, осквернять православные храмы и предавать сраму девушек и женщин?!
Замыслов Валерий — известный писатель, автор исторических романов. В первой книге "Иван Болотников" рассказывается о юности героя, его бегстве на Дон, борьбе с татарами и походе на Волгу. На фоне исторически достоверной картины жизни на Руси показано формирование Ивана Болотникова как будущего предводителя крестьянской войны (1606–1607 гг.).
Валерий Замыслов. Один из ведущих исторических романистов России. Автор 20 романов и повестей: «Иван Болотников» (в трех томах), «Святая Русь» (трехтомное собрание сочинений из романов: «Князь Василько», «Княгиня Мария», «Полководец Дмитрий»), «Горький хлеб», однотомника «Грешные праведники» (из романов «Набат над Москвой», «И шли они из Ростова Великого»), повести «На дыбу и плаху», «Алена Арзамасская», «Дикое Поле», «Белая роща», «Земной поклон», «Семен Буденный», «Поклонись хлебному полю», «Ярослав Мудрый», «Великая грешница».Новая историко-патриотическая дилогия повествует об одном из самых выдающихся патриотов Земли Русской, национальной гордости России — Иване Сусанине.
Эта книга писателя Валерия Замыслова является завершающей частью исторического романа об Иване Болотникове.
В романе «Горький хлеб» В. Замыслов рассказывает о юности Ивана Болотникова.Автор убедительно показывает, как условия подневольной жизни выковывали характер крестьянского вождя, которому в будущем суждено было потрясти самые устои феодально‑крепостнического государства.
Книга Валерия Замыслова «Ярослав Мудрый» состоит из двух томов: «Русь языческая» и «Великий князь». Книга написана в художественном стиле, что позволяет легче и быстрей запомнить исторические факты жизни людей Древней Руси. В своей книге В. Замыслов всесторонне отображает жизнь и деятельность Ярослава Мудрого и его окружения. Первый том называется «Русь языческая», он начинается с детства Ярослава, рассказывает о предках его: прабабке Ольге, деде Святославе, отце Владимире, матери Рогнеде. Валерий Замыслов подробно рассказывает о времени княжения Ярослава в Ростове, об укреплении города.
«Огнем и мечем» — эта книга писателя Валерия Замыслова является завершающей частью исторического романа об Иване Болотникове.
Жан-Мишель Тернье, студент Парижского университета, нашел в закоулке на месте ночной драки оброненную книгу — редкую, дорогую: первый сборник стихов на французском языке, изданный типографским способом: «Le grant testament Villon et le petit . Son Codicille. Le Jargon et ses Balades». Стихи увлекли студента… Еще сильнее увлекла личность автора стихов — и желание разузнать подробности жизни Вийона постепенно переросло в желание очистить его имя от обвинений в пороках и ужасных преступлениях. Студент предпринял исследование и провел целую зиму с Вийоном — зиму, навсегда изменившую школяра…
Все это правда — и все ложь; факты одни и те же, но слегка различается интерпретация — и пара прилагательных превращают золотой век в царство ужаса. Защита примет некоторые доводы обвинения. Обвинение согласится с некоторыми аргументами защиты. Единственное, чего ни в коем случае не допустит ни защита, ни обвинение, так это чтобы ты поверил, что правда все — и все хорошее, и все плохое — и что человек может быть и хорош, и дурен в одно и то же время, и способен переходить из одного состояния в другое с той же скоростью, с какой гонец снует туда-сюда, доставляя поручения.
Историческая повесть с мелодраматическим сюжетом из времен Отечественной войны 1812 г. Задолго до наступления Наполеона на Россию французские агенты влияния прибыли в Москву с намерением вести агитацию в пользу Бонапарта и разузнавать политические взгляды жителей Первопрестольной. Здесь шпионские дела странным и драматичным образом сплелись с жизнью автора широко известных лубочных книг Матвея Комарова…
Исторический роман в трех частях из жизни древних славян. Автор исходит из современной ему гипотезы, предложенной И. Ю. Венелиным в 1829 г. и впоследствии поддержанной Д. И. Иловайским, что гунны представляли собой славянское племя и, следовательно, «Бич Божий» Аттила, державший в страхе Восточную и Западную Римские империи, — «русский царь».
Драматичная повесть белорусского писателя о Российской империи времен крепостничества, о судьбах крепостных балерин, принадлежавших шкловскому помещику Семену Зоричу.
«Редко где найдется столько мрачных, резких и странных влияний на душу человека, как в Петербурге… Здесь и на улицах как в комнатах без форточек». Ф. М. Достоевский «Преступление и наказание» «… Петербург, не знаю почему, для меня всегда казался какою-то тайною. Еще с детства, почти затерянный, заброшенный в Петербург, я как-то все боялся его». Ф. М. Достоевский «Петербургские сновидения»Строительство Северной столицы началось на местах многочисленных языческих капищ и колдовских шведских местах. Именно это и послужило причиной того, что город стали считать проклятым. Плохой славой пользуется и Михайловский замок, где заговорщики убили Павла I.