Град Петра - [178]
Исповедь затянулась. Пётр уже испытывал скуку. Наивен мужик — народ не уступит иконы, привык встречать в доме божьем благолепие. Лютеранство не для России. А зло корчевать надо — кто же спорит, — однако с другого конца. Стенания низших он, государь, слышит, забота его о благе общем. Есть строгие законы, будут ещё. Злые господа поплатятся. Земледельца беречь надо, он всё государство кормит — дворянина и посадского. Зато дворянин обязан служить, чего в других странах не водится.
Голос царя делался жёстче, но Никодим подстёгивал себя — уж выложит до конца.
— Сколько же ждать, отец родной! Голодному сегодня подай, завтра ноги протянет.
Куда-то мимо слуха царского потекла речь азовца. Что проку толковать ему? Отчего так трудно внушить людям понятие простейшее? Произнесённое слово вызвало образ, в уме Петра издавна стойкий, — механизм часов, символ государства, все подданные в коем действуют взаимно, послушные законам. Какая ещё воля? Одна должна быть воля — стараться, добывая благо всеобщее...
— Куда одежонка-то сгинула? — послышалось вновь. — Кто-то, чай, корысть имеет с тех замёрзлых... Твой генерал, государь, в бобрах, ему жарко. Я про тех рабов твоих... За Ладогой, дерева валили зимой... Сами легли как дерева, не дождались одёжи тёплой. Не ведаешь? Сот пять либо шесть замёрзло...
И понесло Никодима... Будто ветер свистит в ушах. Однажды, в деревне близ Углича, скакал он на господской лошади к водопою. Испугалась животина чего-то, отпрянула с тропы да пошла чесать го заполоскам, сквозь олешняк, да в перелесок, в мелкую еловую поросль. Сучья трещали, солнце в глаза хлестало, царапали, лопались колючие путы малинника. Тогда первый раз охватила Никодима, прежде спокойного, справного конюшего, некая безоглядная отчаянность. Не захотел он почему-то усмирять жеребца, весь отдался бешеной скачке. Сознавал, что шею может сломать в рытвине, в буераке, лоб разбить о ствол, — и мчался, ослабив поводья. В горле клокотало, песня рвалась или разбойничье гиканье.
Будь что будет...
— Помёрзли... Несчитанные, неотпетые... Как попы-то гнусят — имена же ты их, господи, веси. Веси, веси, а начальникам наплевать. Пляшут они, на могилках-то...
Сейчас обступил этот лес за Ладогой, холмы снега над братскими могилами. Мелькают рыжие сосны. А царь будто тоже в седле, навстречу...
Сшиблись...
Нидоким чуть не упал со скамьи — царь оглушил бранным словом, замахнулся.
— Прикуси! — услышал Никодим. — Прикуси язык дурной! Сгоришь ведь, дурак! Ещё раз говорю: покайся! А нет — я бессилен, сожгут тебя.
Кончилась скачка. Никодим сошёл с горячего коня.
— В огне терпеть малое время, — произнёс он, отдышавшись.
На миг возникли скитские старцы, забубнили своё и исчезли. Сгиньте, фарисеи! Однако правда — малое время! Он сам взойдёт на костёр, по своей воле, отстранив палача. Костёр на площади, а вокруг народ, множество народа.
Царь уже повернулся спиной. С порога бросил:
— Пеняй на себя тогда!
— А чего пенять-то? Поймут люди... Как Иисус смерть принял на кресте, чтобы прозрели... Как святые угодники наши...
Дверь закрылась, а Никодим говорил ещё долго, забыв про царя, обращаясь к толпе.
Пётр удалялся, обозлённый неудачей. Упрям еретик. Его-то не жалко, глупца, — опозорит Петербург. Что скажет Лейбниц? Увезти бы сумасброда по-тихому, в Сибирь хотя... Нельзя, свидетелей непотребства много. Ох, дурак мужик! Придётся отдать попам. Они-то рады будут вцепиться.
На Троицкой площади сколотили сруб. Внутри вбили столб, положили дрова, хворост.
«Его величество посещал его и после того, как церковный суд решил участь несчастного. Чистосердечное раскаяние спасло бы ему жизнь. Исполнение приговора, по желанию царя, несколько раз откладывалось».
Доменико не пошёл смотреть, зрелище казни он описал со слов очевидцев.
«Святотатец громко выкрикивал, что поступает по своей совести и жертвует собой с радостью. Он был прикреплён к столбу, а рука с палкой — орудием преступления — была привязана к поперечной доске, так что палачи невольно соорудили ему крест. Доску подожгли сначала. Мученик не издал ни стона, ни мольбы и только повернул голову к своей горевшей руке. Он стойко вытерпел страшную казнь до конца».
Петербург уже не верит календарям. Звездочёты осторожны — мира на 1721 год не пророчат. Упоминая «некоторые советы и конференции», опасаются вселять даже слабую надежду, — «не может всё конец свой возыметь». Засим следуют вирши — безымянный пиита печалится:
Переговоры на Аландах прерваны, Ульрика заключила союзный договор с Англией и верит ей. Второе лето на Балтике крейсировала эскадра адмирала Норриса, появилась у Ревеля. Пугают, а не страшно... Паника была в Стокгольме — русские высадились в пятнадцати вёрстах. Шведские суда увёртывались, но были настигнуты, быстроходные галеры одержали крупную викторию близ Гренгама, захватили четыре фрегата, из них два — на полном ходу, абордажем. Норрису вступать в бой не приказано, пушки его пока в чехлах.
С галер — десант за десантом. Адмиралу Апраксину велено царём строго: «Людей не токмо не брать, но не грабить с них и ничем не досаждать, но внушать, что мы воюем для того, что сенат их не склонен к миру».
История о поисках Янтарной комнаты в только отвоеванном Кенигсберге в апреле 1945 года.
Книга выдающегося российского ученого В.Н.Дружинина посвящена психологическим проблемам человеческой жизни и типологии личности. В ней содержится обзор достижений зарубежной и отечественной экзистенциальной психологии, а также собственная концепция автора – типология психологических вариантов жизни.«...Книга, которую вы держите в руках, написана летом 2000 г., без каких-либо обязательств с моей стороны перед будущим читателем, сегодняшним начальством или своим научным прошлым. Этот текст посвящен психологическим проблемам человеческой жизни (и смерти)
Повесть о том, как во время Великой отечественной войны в районе "Россомаха" бежавшим после Октябрьской революции заводчиком немецкого происхождения был организован рудник стратегического сырья, пригодного для создания атомной бомбы. Рудник сверху был замаскирован концлагерем "Ютокса", заключенные которого и добывали под землей ценное сырье. Работа на руднике велась тайно даже от самого гитлеровского командования под видом создания оборонного комплекса "Россомаха".
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Границы нашей страны сильно изменились. Сплошная цепь враждебных капиталистических государств, опоясывавших Советский Союз, рассыпалась. Теперь большинство наших соседей — страны, строящие социализм. Но капиталистическое окружение продолжает существовать и кое-где непосредственно подступает к нашим границам.На боевом посту по охране государственных интересов нашей Родины стоят воины-пограничники. Немало написано уже о их героических делах и, наверное, еще немало будет написано. Ведь если сузились возможности империалистических разведок по организации провокаций на границе, то наши расширившиеся связи с зарубежными странами позволяют им засылать своих агентов под видом туристов и коммерсантов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Редко где найдется столько мрачных, резких и странных влияний на душу человека, как в Петербурге… Здесь и на улицах как в комнатах без форточек». Ф. М. Достоевский «Преступление и наказание» «… Петербург, не знаю почему, для меня всегда казался какою-то тайною. Еще с детства, почти затерянный, заброшенный в Петербург, я как-то все боялся его». Ф. М. Достоевский «Петербургские сновидения»Строительство Северной столицы началось на местах многочисленных языческих капищ и колдовских шведских местах. Именно это и послужило причиной того, что город стали считать проклятым. Плохой славой пользуется и Михайловский замок, где заговорщики убили Павла I.
Конец XIX века, научно-технический прогресс набирает темпы, вовсю идут дебаты по медицинским вопросам. Эмансипированная вдова Кора Сиборн после смерти мужа решает покинуть Лондон и перебраться в уютную деревушку в графстве Эссекс, где местным викарием служит Уилл Рэнсом. Уже который день деревня взбудоражена слухами о мифическом змее, что объявился в окрестных болотах и питается человеческой плотью. Кора, увлеченная натуралистка и энтузиастка научного знания, не верит ни в каких сказочных драконов и решает отыскать причину странных россказней.
Когда-то своим актерским талантом и красотой Вивьен покорила Голливуд. В лице очаровательного Джио Моретти она обрела любовь, после чего пара переехала в старинное родовое поместье. Сказка, о которой мечтает каждая женщина, стала явью. Но те дни канули в прошлое, блеск славы потускнел, а пламя любви угасло… Страшное событие, произошедшее в замке, разрушило счастье Вивьен. Теперь она живет в одиночестве в старинном особняке Барбароссы, храня его секреты. Но в жизни героини появляется молодая горничная Люси.
Генезис «интеллигентской» русофобии Б. Садовской попытался раскрыть в обращенной к эпохе императора Николая I повести «Кровавая звезда», масштабной по содержанию и поставленным вопросам. Повесть эту можно воспринимать в качестве своеобразного пролога к «Шестому часу»; впрочем, она, может быть, и написана как раз с этой целью. Кровавая звезда здесь — «темно-красный пятиугольник» (который после 1917 года большевики сделают своей государственной эмблемой), символ масонских кругов, по сути своей — такова концепция автора — антирусских, антиправославных, антимонархических. В «Кровавой звезде» рассказывается, как идеологам русофобии (иностранцам! — такой акцент важен для автора) удалось вовлечь в свои сети цесаревича Александра, будущего императора-освободителя Александра II.
Андрей Ефимович Зарин (1862–1929) известен российскому читателю своими историческими произведениями. В сборник включены два романа писателя: «Северный богатырь» — о событиях, происходивших в 1702 г. во время русско-шведской войны, и «Живой мертвец» — посвященный времени царствования императора Павла I. Они воссоздают жизнь России XVIII века.
Из великого прошлого – в гордое настоящее и мощное будущее. Коллекция исторических дел и образов, вошедших в авторский проект «Успешная Россия», выражающих Золотое правило развития: «Изучайте прошлое, если хотите предугадать будущее».
Василий Васильевич II Тёмный был внуком Дмитрия Донского и получил московский стол по завещанию своего отца. Он был вынужден бороться со своими двоюродными братьями Дмитрием Шемякой и Василием Косым, которые не хотели признавать его законных прав на великое княжение. Но даже предательски ослеплённый, он не отказался от своего предназначения, мудрым правлением завоевав симпатии многих русских людей.Новый роман молодого писателя Евгения Сухова рассказывает о великом князе Московском Василии II Васильевиче, прозванном Тёмным.
Новый исторический роман известного российского писателя Бориса Васильева переносит читателей в первую половину XIII в., когда русские князья яростно боролись между собой за первенство, били немецких рыцарей, воевали и учились ладить с татарами. Его героями являются сын Всеволода Большое Гнездо Ярослав Всеволодович, его сын Александр Ярославич, прозванный Невским за победу, одержанную на Неве над шведами, его младший брат Андрей Ярославич, после ссоры со старшим братом бежавший в Швецию, и многие другие вымышленные и исторические лица.
Роман Раисы Иванченко «Гнев Перуна» представляет собой широкую панораму жизни Киевской Руси в последней трети XI — начале XII века. Центральное место в романе занимает фигура легендарного летописца Нестора.
Первый роман японской серии Н. Задорнова, рассказывающей об экспедиции адмирала Е.В.Путятина к берегам Японии. Николай Задорнов досконально изучил не только историю Дальнего Востока, но и историю русского флота.