Град Екатерины - [14]
— Ты забыл, что для доброго судьи служба есть священный долг, причем ему и в мысль не приходит временная корысть, и что ты делаешь из мзды, то он делает из добродетели.
Татищев не ответил. Что тут можно сказать. Последнее слово всегда за государем.
— Иди, Татищев. В деле твоем я разберусь. А пока будь в Москве и жди вестей из Берг-коллегии.
Татищев кивнул и, развернувшись, вышел из кабинета. Петр поднял со стола колокольчик и позвонил. В дверях вырос секретарь.
— Чего изволите, государь?
— Отправьте срочно на Олонец к де Геннину моего порученца. Пусть немедленно выезжает в Москву. Как прибудет — сразу ко мне. Ступай.
Петр вернулся к окну, глубоко вздохнул и стал смотреть на весенний Кремль. А видел, может, и совсем другое, кто знает…
Лето 1722 года
Летом 1722 года, оставив позади село Троицкое, пылила потихоньку карета. За ней тянулся обоз с мастерами и инструментом. В карете Геннин[6] и Татищев коротали время за вином и дорожными шахматами. Геннин налил вино в бокалы и продолжал:
— …В 1716 году на нашу свадьбу сам государь Петр Алексеевич пожаловал. Супруге моей от избытка чувств аж дурно стало. А когда он подарил нам тысячу восемьсот рублей, так она и вовсе сомлела. Сказать честно, то и я от радости слезу пустил. Сам государь император на мою свадьбу приехал! Видели бы это мои саксонские родственники. Что судьба с человеком делает!
— Государь-то за просто так не жалует. Значит, по достоинству вы в фаворе у него были. Да и сейчас, вижу, очень он вам благоволит.
— Сказать честно, до моего приезда на олонецкие заводы каждая четвертая пушка, сделанная там, разрывалась при испытаниях. После реконструкции, проведенной мною, негодными назывались уже только три пушки из тысячи!
— Вот и ответ. Лучше службы государю и не сослужишь.
— Да, любит Петр Алексеевич рвение в делах государственных. Да и о личных делах своих подданных не забывает. Великий человек! За все, чего я в жизни добился, только его могу благодарить. Слава ему!
Геннин немного помолчал и спросил:
— А ты что, семью-то свою думаешь на Урал перевозить? Не скучаешь один?
— Да некогда скучать, Виллим Иванович. Здесь дел столько, что жизни не хватит. А по детям скучаю, конечно. Дочь Евпраксия да сын Евграф у меня. Малые еще. Пусть живут пока с матерью в моем родовом имении в Болдино.
— Только по детям?
— Служба государева многих разъездов требует. Супруга моя, Авдотья Васильевна, сразу отказалась за мной следовать. Ей дома удобнее. Вот так и смотрим по сию пору в разные стороны.
— Да, может, еще и обойдется все.
— Уже нет. Все порушено между нами… И вообще, давайте больше к этой истории никогда не возвращаться, Виллим Иванович.
— Хорошо, как скажешь. А характер-то у тебя, Татищев! Характер-то есть!
Татищев сделал ход.
— Вам мат, Виллим Иванович!
— О да, сдаюсь! Хороший ты игрок, Василий Никитич. А я никак не могу научиться, прилично играть. Веду прямую атаку, а о флангах забываю. Вижу только главную фигуру нападения. Нет. Я слишком прям…
Послышался приближающийся стук копыт. Татищев выглянул в окно. Карета остановилась. Геннин открыл дверь. Перед ним на коне возвышался курьер.
— Господин генерал! Вам депеша от государя!
И тотчас развернулся и поскакал назад. Карета тронулась. Генин, прочитав письмо, передал его Татищеву. Василий Никитич стал читать вслух: «Капитану Татищеву быть в Сибири при розыске с Демидовым у генерал-майора Геннина, а у горного начальства ему до окончания того дела быть не надлежит».
— А вот и мне мат, — выдавил он растерянно.
Геннин подумал и произнес:
— Я думаю, Василий Никитич, это пока только шах.
— А чем же мне теперь заниматься? Я вроде как и никто теперь стал.
— Кто за тебя сейчас там остался?
— Берг-коллегия прислала Михаэлиса.
— Будешь при мне помощником по горнозаводским делам. Кто же лучше тебя дело знает!
Геннинский обоз добрался наконец до Кунгура. Встречать их вышли чиновники во главе с Михаэлисом.
— Здравствуйте, ваше превосходительство! — льстиво заворковал Михаэлис. — Не изволите проехать отдохнуть с дороги?
— Отдыхать нет времени. Веди в контору.
Геннин и Татищев поздоровались с Блюэром и Патрушевым и прошли в здание горнозаводского управления. Войдя в кабинет, Геннин пригласил остальных рассаживаться. Михаэлис подошел к Геннину и положил перед ним на стол саквояж.
— Примите, господин генерал, от ваших подчиненных наш скромный подарок в честь вашего приезда!
Геннин раскрыл саквояж. Тот был набит деньгами. Геннин разъярился мгновенно.
— Что это?!
— Подарок… по старой доброй традиции… — залопотал удивленный Михаэлис.
— Забрать немедленно и раздать назад. Лично проверю! Еще раз повторится — под суд отдам! Писаря!
Вбежал испуганный писарь.
— Пиши первый указ! «Ежели кто учнет неуказные излишние сборы раскладывать и сбирать, будто бы мне, генерал-майору, в поднос, называя в почесть, то по таким запросам ничего не давать. Понеже те собранные с миру деньги и протчее не токмо мне не потребны, но и другим, при мне обретающимся, под великим страхом брать запрещено».
Геннин подошел, поставил подпись.
— Разослать и объявить во всех слободах и заводах под барабанный бой. А сейчас едем на Мулянские рудники. Потом в Уктус.
Среди исторических романистов начала XIX века не было имени популярней, чем Лев Жданов (1864–1951). Большинство его книг посвящено малоизвестным страницам истории России. В шеститомное собрание сочинений писателя вошли его лучшие исторические романы — хроники и повести. Почти все не издавались более восьмидесяти лет. В шестой том вошли романы — хроники «Осажденная Варшава», «Сгибла Польша! (Finis Poloniae!)» и повесть «Порча».
... Это достаточно типичное изображение жизни русской армии в целом и гвардейской кавалерии в частности накануне и после Февральской революции. ...... Мемуары Д. Де Витта могут служить прекрасным материалом для изучения мировоззрения кадрового российского офицерства в начале XX столетия. ...
Роман «Дом Черновых» охватывает период в четверть века, с 90-х годов XIX века и заканчивается Великой Октябрьской социалистической революцией и первыми годами жизни Советской России. Его действие развивается в Поволжье, Петербурге, Киеве, Крыму, за границей. Роман охватывает события, связанные с 1905 годом, с войной 1914 года, Октябрьской революцией и гражданской войной. Автор рассказывает о жизни различных классов и групп, об их отношении к историческим событиям. Большая социальная тема, размах событий и огромный материал определили и жанровую форму — Скиталец обратился к большой «всеобъемлющей» жанровой форме, к роману.
В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.
В романе Амирана и Валентины Перельман продолжается развитие идей таких шедевров классики как «Божественная комедия» Данте, «Фауст» Гете, «Мастер и Маргарита» Булгакова.Первая книга трилогии «На переломе» – это оригинальная попытка осмысления влияния перемен эпохи крушения Советского Союза на картину миру главных героев.Каждый роман трилогии посвящен своему отрезку времени: цивилизационному излому в результате бума XX века, осмыслению новых реалий XXI века, попытке прогноза развития человечества за горизонтом современности.Роман написан легким ироничным языком.
Книга Елены Семёновой «Честь – никому» – художественно-документальный роман-эпопея в трёх томах, повествование о Белом движении, о судьбах русских людей в страшные годы гражданской войны. Автор вводит читателя во все узловые события гражданской войны: Кубанский Ледяной поход, бои Каппеля за Поволжье, взятие и оставление генералом Врангелем Царицына, деятельность адмирала Колчака в Сибири, поход на Москву, Великий Сибирский Ледяной поход, эвакуация Новороссийска, бои Русской армии в Крыму и её Исход… Роман раскрывает противоречия, препятствовавшие успеху Белой борьбы, показывает внутренние причины поражения антибольшевистских сил.