Грабли сансары - [7]

Тут Богдан помрачнел.

– Приедешь завтра ко мне в больницу, я тебя отведу на УЗИ… И дам врача, наблюдаться будешь у нас. На учет тоже мы поставим.

За спиной Богдана показались Лариса и Вероника. Вид у них был испуганный. Вероника делала большие глаза и показывала сыну жестами, мол, соглашайся со всем, не перечь.

Ася, глядя на тетю Веронику, послушно кивнула.

– Короче, сначала УЗИ, потом вам три дня на принятие решения, – резюмировал свою речь Богдан и вышел.

Мамочки увязались за ним.

Ася умоляюще посмотрела на Гришу.

– Какого решения? – спросила она.

– Где мы будем жить, – бесцветно ответил Гриша.

– А где? – спросила Ася.

Гриша сел рядом с ней на кровать. Осмотрел комнату, уткнулся взглядом в древний постер с «Ранетками» и простонал:

– Господи, ну почему это все случилось со мной?

– Потому что ты классный! – сказала Ася и неумело его обняла.

– С другой стороны, – сказал Гриша, – все самое страшное случилось, и теперь точно можно не предохраняться.

Асю бросило в краску, и она, чтоб это скрыть, прижалась к Грише еще сильнее.

– Короче, потом подумаем, – сказал он.

Ася кивнула. Когда ее обнимали, она была абсолютно счастлива.

* * *

Следующая пара дней пролетела в тумане. Ася не ходила в школу, Ася ходила по врачам.

На вопрос доктора на УЗИ: «Живете ли вы половой жизнью?» – Ася уверенно ответила, что нет.

– Понятно, – спокойно сказала доктор и принялась диктовать: – Пять недель, видно плодное яйцо в полости матки…

Богдан Семенович, который стоял за спиной у врача и из-за плеча смотрел в монитор, решил пошутить:

– Мальчик, девочка?

– Не знаю, он пока говорит неразборчиво, плохо слышно, – в тон ему ответила доктор.

И пока Ася одевалась, обратилась конкретно к ней:

– Значит, так, сейчас все хорошо, но в двенадцать недель обязательно еще одно УЗИ и скрининг. Если… Если будет еще актуально…

Ася испуганно глянула на Богдана Семеновича, но тот держал лицо. Молчал. Ася чувствовала себя рядом с ним странно. Он вроде не злился, но выглядел устрашающе.

Однако стоило им выйти в коридор, как грозный доктор преобразился. Здоровался с каждым встречным пациентом, причем – что особенно поразило Асю – помнил всех по именам. Мужчины при виде Богдана Семеновича приободрялись, а женщины всех возрастов начинали смотреть томным взглядом и говорить грудным голосом. Персонал, правда, старался держаться от завотделением кардиологии подальше. Один юноша, на котором халат висел, как на чужом, попытался остановить Богдана Семеновича.

– Виктор, – ответил тот, не замедляя шаг, – по этому поводу мы с вами уже говорили.

Сказано было совсем без интонации, но бедный Виктор стал цвета кафеля и попытался вжаться спиной в стену. Так они добрались до кабинета Богдана Семеновича.

– Сейчас тебя моя медсестра запишет на УЗИ и даст мой личный телефон. Если ты… Мало ли… Короче, вдруг что решишь – позвони. Лично мне. Шуметь не надо.

Ася кивнула. Табличка на кабинете Богдана Семеновича выглядела монументально. Медсестра была с ней любезна до приторности.

Ася знала, что Богдан Семенович врач, но не думала, что прям вот такой врач. Настолько главный.

* * *

Ася лежала на кровати и смотрела в потолок. Когда ей было пять лет, ей на день рождения подарили люстру с принцессами. Тогда она ее обожала. И в семь лет, когда попала в нее мячиком, тоже еще любила. Но сейчас ей казалось, что принцессы с треснутого плафона издевательски скалятся.

Ася опять прислушивалась к себе и опять не чувствовала ничего.

Сначала она думала, что теперь ее будет все время тошнить и в школу ей ходить не придется. И даже мама ей сказала: «Если что, оставайся дома». Но Ася чувствовала себя как обычно. И неожиданно, как только у нее появился выбор – ходить в школу или не ходить, выяснилось, что лучше ходить. Дома скучно.

Погода стояла прекрасная. На физкультуру идти было не нужно. Жизнь наладилась.

На уроках Ася сидела на своей третьей парте и смотрела в окно. На переменах спокойно переходила из кабинета в кабинет. На физкультуре равнодушно наблюдала, как ее одноклассники с гоготом носятся по кругу и задирают друг друга, а одноклассницы трусят на своей половине зала с выражением вселенской скорби на лице.

После уроков она вышла на школьное крыльцо. За весь день в школе она не произнесла ни слова, и, когда к ней обратился Гриша, ей пришлось откашляться.

– Ну чё, ты как? – несвязно спросил Гриша.

– Норм, – ответила Ася и покраснела.

Он первый раз заговорил с ней в стенах школы.

Гриша улыбнулся, оглянулся на своих друзей и обнял Асю.

– Это еще что такое? – возмутилась вышедшая из школы завуч. – Как вам не стыдно демонстрировать свои чувства? А что дальше будет? Целоваться начнете на виду у всех?

Ася шумно вздохнула и с негодованием посмотрела на завуча. Одноклассники Гриши заржали.

– Нет, – с вызовом ответил Гриша, – до вечера потерпим!

– Разошлись! – скомандовала завуч и прошла мимо молодых людей, на всякий случай не оглядываясь.

И правильно не оглядывалась. Гриша с Асей и не думали расходиться. Одноклассники продолжали ржать, а завуч шла, непрерывно качая головой, как собачка на приборной доске машины Асиной мамы.

– Ну ты, короче, заходи, если что, – сказал Гриша, отсмеявшись.