Грабеж - [62]

— Анатолий! — Станислав Петрович с укором развел руками. — Вы же умный парень, так не считайте и своих оппонентов несмышленышами.

Фраза эта вызвала кривую усмешку на губах Анатолия. Он, как бы извиняясь, проговорил:

— Разрешите мне и на этот вопрос ответить Мироновой. — И затем прибавил: — Дело в том, что с ответа на ваш последний вопрос и начнется наш разговор с Антониной Николаевной.

— Ну что ж, пусть будет так, — Беляев встал. Поднялся и Павлов. — Я хочу надеяться на ваше благоразумие. Случай помог нам сегодня встретиться с вами. А не подвернись этот случай, все равно мы собирались с вами увидеться в самое ближайшее время. Так что, как видите, вы опередили события. Возможно, это к лучшему и для вас, и для нас.

На этом они расстались. Павлова увели в изолятор, где никто не мешал ему собраться с мыслями, спокойно все обдумать и взвесить. Надо было серьезно подготовиться к разговору с Мироновой.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

1

Ипполит Исаевич называл свою жизнь полосатой, поскольку удачи чередовались с неудачами. К такой своеобразной цикличности он привык и к переменам цикла всегда был готов. При этом невезение — явление относительное, если иметь в виду, что самую пустяковую неудачу Ипполит Исаевич уже заносил в графу с минусом, в то время как плюсовал только крупные удачи. Сейчас ему везло по большому счету. Решение бежать на Запад он принял твердо. В его домашнем сейфе лежали три вызова из-за рубежа: из Австралии, Израиля и Уругвая. Их он получил по неофициальным каналам через своих знакомых, выезжающих в служебные командировки и избавленных от неприятной процедуры таможенного досмотра. Но он пока что не решался воспользоваться этими вызовами: держал их в резерве, как второй вариант на тот случай, если с первым выйдет неудача. Надежнее всего, считал он, уехать за рубеж туристом и там, в зависимости от обстоятельств, либо попросить политического убежища, объявив себя инакомыслящим, либо остаться в роли безвестного невозвращенца. Все свое имущество, все сокровища своей коллекции он распродал по цене несколько ниже комиссионной и потому убыточной, но это была вынужденная и оправданная жертва, поскольку в сложившихся обстоятельствах иного выхода не было. Самые ценные из его сокровищ приобрел Земцев. Остальные поделили между собой Малярчик и Зубров. Что же касается кооперативной квартиры, то ее Пришелец сумел оформить на имя своего приятеля адвоката, прописанного в Москве на жилплощади своей бывшей жены, с которой тот не жил, но юридически брак не расторгал. Квартиру свою Пришелец уступил также себе в убыток, более того, вместо денег наличными взял от приятеля расписку. В этом таился дальний прицел Ипполита Исаевича, о котором ловкий пройдоха-адвокат легко догадывался.

Словом, Пришелец был абсолютно уверен, что еще в этом году он пересечет Государственную границу СССР и начнет новую жизнь свободного предпринимателя. Отправиться в туристическую поездку для него — при его-то связях! — не представляло никакого труда. Ну а если уж по каким-то непредвиденным обстоятельствам не удастся выехать туристом, тогда он пустит в ход второй вариант — эмиграция по вызову для соединения с единственным родственником — братом, проживающим в Австралии. На этом пути он не видел никаких препятствий, так как не был связан с предприятиями и учреждениями, чья деятельность имеет отношение к военной либо государственной тайне. Туристское турне устроил ему Малярчик.

Свою судьбу, вернее судьбу своих капиталов, Пришелец доверил Земцеву. Он согласился переправить за рубеж всю валюту и ценности, что Ипполит Исаевич сумел скупить. Каким способом, Пришельца не интересовало. Услуга, конечно же, огромная, но и плата за нее тоже дай бог: бриллиантовый кулон Норкиных, который добыл Анатолий Павлов.

Туристическая поездка во Францию намечалась на первую половину августа. Сегодня, сразу после получения кулона, Пришелец разговаривал с Земцевым, и они условились на завтра встретиться у Якова Николаевича, куда Ипполит Исаевич привезет все свои сокровища и, само собой разумеется, кулон. Пришелец представлял, как поведут себя Норкины, когда обнаружат исчезновение кулона: несомненно, подозрение падает на Павлова, Илья Маркович заявит в милицию, и если Павлова арестуют, то как бы он себя ни повел, — а как поведет себя Анатоль на следствии, Ипполит Исаевич с определенной уверенностью сказать не мог, — след приведет к нему, и тогда прощайте мечты и надежды «частного предпринимателя», прощайте Париж, Сидней и кенгуру. И вообще это может стать концом карьеры Пришельца навсегда, с чем не мог согласиться «великий эгоист», как называл себя Ипполит Исаевич. И он без колебаний и малейших угрызений совести решил принести в жертву своего верного слугу, преданного подручного. «Мокрое дело» поручил Арвиду, разрешив ему для полного успеха и надежности привлечь себе в помощники одного из участников нападения на квартиру Бертулина и убийства Конькова. Арвид сказал своему помощнику, что Павлов «висит на крючке» в угрозыске, что его на днях арестуют именно по делу Конькова, и что он «расколется».

Время приближалось к полуночи. Пришелец с книгой в руках лежал на постели. Это был томик статей об искусстве и литературе Луи Арагона, изданный в 1957 году. Решив эмигрировать, Ипполит Исаевич начал интересоваться литературой о Франции. Арагона предложили ему в букинистическом магазине, и он, впрочем, без особой охоты, купил. Теперь, ожидая телефонного звонка Арвида, который должен был сообщить, как прошла операция с Павловым, он рассеянно перелистывал книгу, останавливаясь лишь на некоторых абзацах. С Арвидом условились так: если операция прошла благополучно, то есть если Павлов мертв, Арвид, услышав в телефонной трубке голос Пришельца, должен сказать: «Попросите, пожалуйста, Ивана Ивановича», на что, как положено, Ипполит Исаевич должен ответить: «Вы ошиблись номером». Если же, не дай бог, получилась осечка, Арвид должен спросить ответившего на телефонный звонок Пришельца: «Это квартира Захаровых?» И опять же в ответ: «Вы ошиблись номером». Одновременно это означало, что сейчас заявится Арвид собственной персоной и все объяснит.