Грабеж - [51]

— Чушь! Выдумка газетчиков.

Ященки, которые не были раньше знакомы с Малярчиками, недоуменно переглянулись, Антон Фомич недовольно фыркнул, а Наталья Максимовна, найдя реплику Виктории Лазаревны грубой и оскорбительной, заметила:

— Вы не доверяете нашим газетам?

— Я не верю глупым сказкам падких на сенсацию газетчиков, — раздраженно ответила Малярчик.

— Тогда, может, вы объясните цель подобных сказок? — насупился Антон Фомич. Виктория Лазаревна не сразу нашлась с ответом, на выручку ей мгновенно пришел Пришелец:

— Это нечто вроде рекламы. Приглашение последовать примеру колхозницы-патриотки. Сдавайте лишние деньги в Фонд мира, не держите их в кубышках. Говорят, в деревне скопились огромные суммы денег, которые лежат мертвым балластом.

— Лишних денег в природе не существует, — сказала Наталья Максимовна. — У вас они есть, Ипполит Исаевич?

— Я говорил не о себе и не о вас, я говорил о деревне.

— Вот представитель деревни, — продолжала Наталья Максимовна, глядя на Зуброва-старшего: — Как вы считаете, Егор Михайлович, бывают лишние деньги?

— Может, и бывают, если они нетрудовые, — смущенно пожав плечами, ответил Егор. — А заработанные честным трудом, как же они могут быть лишними хоть в деревне, хоть в городе.

Слова его вызвали лишь иронические ухмылки.

— Мы говорим о разных вещах, дорогая Наталья Максимовна, — поспешил опять вмешаться Пришелец. — Колхозница-пенсионерка живет где-то в закарпатской глуши. Ее интересы и потребности нельзя сравнивать с вашими. Современные наряды ей не нужны, в ресторане она никогда не была, о Сочах и Ялтах не имеет представления, на самолете не летала. Ей не на что тратить деньги. Она заработала их на рынке, торговала продовольственным дефицитом, а это и есть натуральная спекуляция.

В каждом слове Пришельца Егору слышалось высокомерное презрение. Вспыльчивый от природы, горячий и откровенный, он легко «заводился» в споре и иногда терял самообладание. С трудом преодолевая волнение, забыв о просьбе брата молчать, он резко оборвал Ипполита Исаевича:

— Да, да, разумеется, конечно, зачем ей деньги?! И вообще, зачем ей жить?! Только небо коптить! В театре не была, в Третьяковке тоже. За границу туристом не ездила, по Парижам и Лондонам не хаживала, Толстого не читала. — Голос его дрожал от волнения и срывался. — Но она человек, она знает то, чего не знают… некоторые другие, и видела то, чего другие не видели: и как цветет лен, как восходит и заходит солнце, слышала курлыканье журавлей, звоночек жаворонка в небе и флейту иволги, она знает запах свежего сена, спелой ржи и парного молока. Вы правильно сказали, она не летала на самолете. Но и вы не летали на автомобиле, на котором будут летать по воздуху наши внуки или правнуки, вы, к примеру, не были на луне…

— А мне там нечего делать, — перебил Пришелец.

Наталья Максимовна по кислому выражению лица Зуброва поняла, что он недоволен братом, осуждает его и стыдится, потому и заняла сторону Егора. Ее последняя встреча с Михаилом Михайловичем в ресторане «Сказка» внесла в их отношения что-то непоправимое. Она вдруг поняла, что Зубров далек от ее идеала, что как человек он мало чем отличается от ее мужа. Антон Фомич труслив, лжив, своекорыстен, завистлив и честолюбив, жаден до денег и ради своего служебного и материального благополучия пойдет на все. Прежде она закрывала на это глаза: мол, он для нее старается, и если делает противозаконные дела, то только для своей любимой жены, так он ей внушал, оправдывая свои поступки. В первые годы замужества она закрывала на это глаза, потом увлеклась Зубровым. В нем она видела мужчину сильного характера, целеустремленного, напористого и находчивого, одаренного острым умом и смекалкой.

Она видела то, что хотела видеть, и не замечала того, что было на самом деле. Увлечение Зубровым оказалось недолгим, отрезвление произошло как-то вдруг, внезапно. Таков был характер Натальи Максимовны: все ее действия и решения происходили «вдруг».

— Сейчас, конечно, сейчас на луне вам нечего делать. Я говорю о будущем, через полсотни лет ваши внуки… — продолжал Егор.

— У меня нет внуков. А через полсотни лет, уважаемый, и меня не будет, — возразил Пришелец.

Но Егор продолжал горячиться:

— Ну и что из того, что вас не будет?! А люди будут!

— Браво, Егор Михайлович! — воскликнула Наталья Максимовна и захлопала в ладоши. Она поднялась из-за стола, подошла к Егору, обвила руками его шею и сочно поцеловала.

Это был вызов и Зуброву, и Пришельцу, и самонадеянной Малярчик, затеявшей дурацкий спор о лишних деньгах. Виктория Лазаревна не понравилась ей с первой минуты, когда Малярчик осмотрела ее высокомерным и ревнивым взглядом. Наталья Максимовна считала себя неотразимой и сегодня хотела быть первой дамой бала, и имела на это все основания. И вдруг на первенство заявила свои права какая-то самозванка, неизвестно каким образом здесь оказавшаяся. Уверенная в своем превосходстве, Наталья Максимовна такого стерпеть не могла и готова была на любую выходку, призвав к себе в союзницы Любовь Викторовну. Жена Зуброва ей понравилась: она оказалась совсем не такой, какой рисовал ее муж. Она привлекала непринужденностью в общении. В ее светлой, теплой улыбке, в мягком говоре светилась веселая доброта. И то, что Зубров незаслуженно дурно отзывался о своей жене, вызывало у нее лишь чувство неприязни к бывшему любовнику. И это все она демонстрировала Зуброву. Слишком самонадеянный, занятый самим собой и совершенно не знавший другую Наточку — Наталью Максимовну — гордую и дерзкую, Михаил Михайлович не придал значения ее выходке. И в этом был его просчет.