Грабеж - [37]
Ермолов и сам уже понял, что хватил лишку.
— Да ну его, — махнул рукой так, что звякнули медали, и послушно пошел вслед за внуком, подталкиваемый зятем. Но угомониться не мог, видно, крепко допек его председатель кооператива. — Я вот иногда думаю: кто мы — русские люди? Мы особое племя самоедов. Поедом едим друг друга, как наши далекие предки — князья, пока их Дмитрий Донской не собрал на Куликовом поле. — Он остановился, не доходя до крыльца, и придержал зятя за локоть. — Я недавно в Москве в рыбном магазине в очереди стоял. Живого карпа продавали. Очередь медленно двигается, и вот там один такой же, как и я, говорливый мужичонка, только, видно, ученый, подкованный, рассказывал, что один русский царь — кто именно, я не расслышал, — хвастался перед чужестранным королем, приятелем своим: мне, говорит, мой народ кормить не надо, поскольку мои подданные с большой охотой едят друг друга, тем и сыты бывают.
— А ты назовешь мне царя, который бы кормил свой народ? Такого история не знает. Наоборот, народ всегда кормил своих царей и их придворную челядь.
— Да я ж не об этом, — огорченно возразил Ермолов. — Я к тому говорю, что самоеды мы, вроде нашего Смирнова, и это у нас наследственное.
— Да брось ты, тоже мне — нашел самоеда… Твой Смирнов просто дурак.
Из дома вышла Екатерина Вячеславовна, и разговор тестя с зятем оборвался.
— Поспать не пришлось? — участливо спросила жена. — Может, приляжешь на часок? Я постелила наверху.
Юрий Иванович ответить не успел, хлопнула калитка, и раздался бодрый голос Станислава Беляева:
— Здорово, москвичи! С великим праздником вас! В темно-сером костюме, белой сорочке при галстуке он выглядел франтовато. Рядом с ним стояла жена, Нина Алексеевна, — белокурая, с застенчивой улыбкой на порозовевшем лице и с круглой коробкой — тортом в руках. Направляясь навстречу гостям, Ермолов спросил в ответ на приветствие Станислава:
— Ну как, ты все воюешь?
— Воюю, Вячеслав Александрович. Наше дело такое — очищать общество от разной нечисти. А она, к сожалению, не убывает. Во всяком случае, на наш век хватит.
— Да уж куда там: убывает. Как бы не прибывала, — охотно согласился Ермолов. — По зятю сужу: ни сна, ни покоя… — Он хотел еще что-то добавить, но к ним подошел вразвалку Женя, стал, скрестив на груди руки, и иронически сказал:
— Дед, а там, между прочим, вас заждались.
— Где там? — повернулся к нему Ермолов.
— Бабушка и мама. Помогать надо.
— А что отец, а ты? Вот так, Стас, без деда не могут обойтись. Дед всем нужен. Ладно, иду. Извини-прости. Ты уж располагайся, как дома.
— Мне с Юрой надо потолковать, — мягко заметил Станислав и пошел к Добросклонцеву, который, присев на корточки, разжигал костер для шашлыка.
Добросклонцеву тоже нужно было поговорить с Беляевым о деле. Когда тот подошел, он, не вставая и не отвлекаясь от своего занятия, как бы между делом спросил:
— Ну что Коньков? Не объявлялся?
— К сожалению, пока глухо — как сквозь землю провалился. Правда, удалось установить личность парня, с которым он встречался на другой день после бегства из психиатрички. Некто Анатолий Павлов, студент МИИТа.
— С ним говорили? — поинтересовался Юрий Иванович. — Со студентом?
— Я считаю преждевременно. Надо понаблюдать. Позавчера я разговаривал с Мироновой и передал ей данные. Она не докладывала тебе?
Добросклонцев не ответил, и Беляев понял, что о Павлове он слышит впервые. Тоня и в самом деле еще не успела доложить Добросклонцеву и проинформировать Беляева о вчерашней ее встрече с Павловым. Разговор был кратким, но обнадеживающим. Когда Тоня спросила Анатолия, давно ли он знаком с Коньковым, тот так искренне недоуменно повел плечами, что в первый миг можно было подумать о каком-то недоразумении, ошибке со стороны сотрудников милиции.
— Но вы же были у него на квартире третьего дня, встречались с ним!
— Дядя Коля, вот кого вы, наверное, имеете в виду. — Павлов добродушно улыбнулся и рассказал, как познакомился с «дядей Колей» возле комиссионного магазина и тот пообещал продать по дешевке японский магнитофон, попросил взаймы десятку и дал свой адрес. Так что он заходил по поводу магнитофона.
— И чем же кончилась ваша встреча с Коньковым? Вы купили магнитофон?
— Какое там, — Павлов небрежно поморщился. — Половину аванса получил: пятерку. Он оказался банальным алкашом.
— Значит, надул на пятерку. А в психлечебницу вы к нему зачем приходили? — спросила Тоня на всякий случай, авось клюнет. Павлов «клюнул», ответил с вежливым равнодушием:
— Все за тем же.
— За пятеркой?
— Надеялся на магнитофон.
— Японский магнитофон, надо полагать, немалых денег стоит? А вы человек небогатый, насколько мне известно, родители вам не помогают. — Тоня со слов студента-однокурсника Павлова знала, что Анатолий подрабатывает личным шофером у какой-то важной особы. Фраза «насколько мне известно», произнесенная с ударением, заставила Павлова насторожиться. Виноватая, застенчивая улыбка тенью скользнула по его румяному лицу. Он догадался, что эта симпатичная женщина-следователь навела о нем справки, и решил играть наивную откровенность, но игру вести не поспешную.
