Говорю от имени мертвых - [57]

Наступило томительное ожидание. Сознание моё было совершенно чистым, благодаря волшебному составу, влитому в меня доктором. Барьер сиял, как начищенный пятак, готовый к немедленному сотрудничеству. Я черпал из него энергию, заполняя себя до отказа, готовясь к не очень понятной для меня работе.

Самое время поразмыслить, что делать дальше, но не мешает соломки подстелить, а то ведь опять скажет, что время тяну.

— Нужен кандидат, на котором будем проводить испытание и ещё один для финальной пересадки.

Седой встрепенулся.

— Вот это правильно сказал, вовремя, Мишаня! А то я чуть не рехнулся, думая, как ты будешь это делать, в кого этих покойничков вселять? Не в моих же парней! И что за человечки нужны, какие-то особые?

— Любые люди, лишь бы не померли сразу после сеанса. К тому же с первым, возможно, придётся работать несколько раз, пока не добьёмся уверенного результата.

Боже мой, я чувствовал себя доктором Менгеле, рассуждая на темы экспериментов над живыми людьми. И пусть я не вскрываю их скальпелем, не испытываю на них воздействие холода или низких давлений, но у этих людей я отбираю самое важное — их душу.

Ладно, душевные терзания оставим на потом, теперь нужны добровольцы с того света. И они должны понимать, на что идут, когда соглашаются попробовать. Думаю, что желающих будет тьма, вопрос, как к ним обратиться, с кого начать?

— Слышь, Мишаня, а тебе ведь и покойнички нужны для экспериментов, — вклинился в мои мысли Седой. — Там два моих пацана прямо сейчас парятся, если получится их вытащить, буду в долгу.

— Нормально, — согласился я.

Хороший вариант, ведь я к ним никаких чувств не испытываю.

— Но сами понимаете, с первого раза может не получиться. И они фактически начнут жизнь с нуля во взрослом теле, то есть закончат новую жизнь маразматиками.

— И ладно, они же всё равно покойники, — без тени сожаления откликнулся Седой. — Два раза не помрут.

— Ишь ты, быстро они, — удивился Седой. — Ночь на дворе, когда всё успели? Видать, мы им конкретно планы поломали, раз такой шухер подняли. Хвоста не привели?

— Кроме этого, — бандит кивнул на Машку, — вроде нет. Тихо на улице, вообще никого нет, как вымерли все.

— Ладно, всем спать, — приказал Седой, — завтра работать будем, пока не посинеем.

Машка мигом прыгнула ко мне под бок, мелко дрожа то ли от пережитого страха, то ли от холода, тихонько поскулила и уснула, согревая меня живым теплом. Пора и мне спать!

ИНОГДА ОНИ ВОЗВРАЩАЮТСЯ

Обычно собака старалась быть ближе к Светлане и никогда не спала со мной рядом. Скорее всего, томящаяся внутри собаки Машка тянулась к матери. Даже будучи скованной внутри чужого сознания, она как-то умудрялась управлять собакой, заставляя её делать то, что ей самой было нужно. Согласитесь, женщины кем угодно могут управлять, а уж простой собакой вообще не проблема.

Сон мне снился самый необычный, если так можно сказать о человеке, постоянно общающемся с покойниками. Мы шагали втроём: я, Светлана и Маша, по изумрудно-зелёной траве навстречу рассвету. Нам было весело, хотелось скорее добраться до какого-то особенного заветного места, где нас ждал долгожданный сюрприз. Над головой распростёрлось безграничное лазурное небо, причудливо украшенное лёгкими белыми облачками, весело бегущими к неведомым нам берегам и странам.

Неожиданно всё вокруг задрожало, с неба посыпался густой колючий холодный снег, Светлана внезапно пропала, а Маша повернулась и отчаянно закричала мне: «Миша, спаси меня!»

Вздрогнув, я тотчас проснулся — собака больше не дрожала, едва заметно дышала и уже начала остывать. Чёрт побери, сейчас же Машкина душа снова уйдёт туда! Нужно срочно что-то делать!

Барьер отозвался моментально, стоило протянуть к нему руку. Напрягая все силы, я звал Машу, кричал, орал, вопил, надеясь, что она ещё не ушла далеко. Лишь бы отозвалась, молил я, лишь бы не ушла туда наверх!

— Гав-гав-вау-у-у, — собачий лай и завывание прозвучали буквально у меня над ухом.

Обернувшись, я увидел Машу, стоящую на четвереньках и лающую в мою сторону. Вот она задрала заднюю ногу и весьма привычно почесала себя за ухом, как это обычно делают собаки.

Думай, Миша, думай, нет времени удивляться! Душа Маши попала в собаку, у неё отключилась память о её человеческой сущности и она начала учиться с нуля собачьим радостям. То есть это Машка, но с собачьей сущностью. Но это Машка! Так, вспоминаем, как это делал Панкрат? И наплевать, что её душа опять забудет всё — этого как раз не жалко.

Создаём канал между душой и реципиентом… а кто у нас реципиент? В такие моменты откровенно тупеешь, слишком быстро нужно принимать ответственные решения. Кроме тебя, Миша, тут никого нет, так что тащи её в себя!

Но как же тогда со мной? Да, никак! Панкрат же сперва удалял душу из реципиента, а потом подсаживал ему другую. Мне этого делать не требуется, я всего лишь временное пристанище для Машкиной души. Если уж я помру, то ей тогда точно нечего ловить на этом свете, так что сейчас для неё это самое лучшее убежище.

Зацепляем душу, раскрываем оболочку ауры, втягиваем её в себя под защиту, захлопываем ауру. Всё! Дело сделано!