Говорю от имени мертвых - [49]

Из восьмерых посланников обнаружил только последнего. Куда подевались остальные, выяснить не удалось — их просто не было и всё. Оставшийся поначалу долго жаловался на жизнь, точнее на то, что Седой напрасно его замочил, а тем более пытал, что он никаких дел с Клещом давно уже не имел и ничего про его дела не знает. Клеща он пока не нашёл.

Из сказанного я сделал вывод, что Седой двинул именно тем путём, о котором я подумал, то есть начал сбор информации обо всём, что делал, где был, с кем встречался Клещ, и начал с его бывших подельников. Сперва пытал, потом приканчивал, но предупреждал, что и на том свете до них доберётся, чтобы получить информацию о Клеще.

Все они получили одно и то же задание — найти Клеща, рассказать, что Седой убирает одного за другим всех, кто знает Клеща, пытаясь узнать, где камушки. Но не стоит говорить, что они имеют отдельное задание стучать про Клеща Седому, когда тот выйдет на связь.

Вряд ли их души столь быстро удрали на тот свет, слишком много за ними грязных дел, слишком много людей постоянно поминают их нехорошим словом, не давая их душам уйти в мир последнего пристанища. И, тем не менее, их нет. Вывод? Клещ избавился от них единственным доступным ему образом — Панкрат отправил их обратно в наш мир, полностью очистив им память. Он хоть и не понимает пока, что именно делает, но результат его устраивает. К тому же это дополнительный материал для опытов.

Ставлю сто против одного, что последний гонец исчезнет сразу же, как только найдёт Клеща.

— Значит так, слушай сюда, босяк, — Седому надоело нытьё вора. — Затеряйся в толпе, сейчас сюда придёт Клещ. Встречаться с ним не нужно, просто пошныряй вокруг да около, понюхай, чем дышит, с кем ходит, о чём говорит. Не светись, иначе тебе крышка. Если ты, дурак, не понял, то всех остальных, посланных до тебя, Клещ убрал. Увидит тебя, будет то же самое.

Не представляю, как именно этот гонец будет прятаться, не светиться, слушать, потому что не знаю практически ничего о том мире. Так и не выбрал времени поговорить с Курбатовым, был бы сейчас более подкованным в теме. Но это не моя проблема, пусть творят всё что угодно, лишь бы не в этом мире.

— Зови Клеща, — приказал Седой, явно недовольный результатами заброски «десанта».

Клещ не показывал никаких чувств при встрече с Седым — он не волновался, не пытался спорить или оправдываться, слушал Седого без интереса, будучи связанным моим вызовом. И Седого это злило, прямо бесило, судя по тому, как он периодически сжимал мою ладонь.

Честно говоря, Седой особо и не напирал, раздражаясь больше по поводу откровенно хамского поведения Клеща, чем по сути им сказанного. Обычный спектакль — одному нужно привязать хвост к жертве, другой уже не испытывает никакого интереса ни ко мне, ни к Седому, имея прочные отношения с другим медиумом.

Разговор закончился ничем, если не считать пущенного, по мнению Седого, хвоста за Клещом и пачки денег, оставленной Седым на моём столе.

ВОТ ТЕ, БАБУШКА, И ЮРЬЕВ ДЕНЬ

Говорят, что за мгновение до смерти перед внутренним взором человека пролетает вся жизнь. Враки! Я не мог оторвать взгляд от плавно надвигающегося на меня, как в замедленной съёмке, маршрутного такси, решившего проскочить на красный свет, чтобы первым забрать пассажиров с остановки. Казалось, что за это долгое-долгое время я досконально изучил все царапины на бампере, трещины на лобовом стекле, совершенно безумный взгляд водителя, ещё только осознающего, что прямо сейчас он станет преступником. А потом, бац, удар, мгновенная вспышка боли и темнота.

На мгновение темнота скрыла от меня происходящее, но достаточно скоро я увидел себя со стороны, лежащим на асфальте частично под машиной. Вокруг сразу же собрались люди, кто-то померил пульс на шее и закричал «Доктора! Вызывайте скорую, он ещё жив!» Сразу несколько человек кинулись звонить, приводя, скорее всего, диспетчеров в дикое раздражение — все называли один и тот же адрес, рассказывали об аварии и требовали немедленно доктора.

Несмотря на весь трагизм ситуации и тот факт, что там на асфальте валяюсь именно я, во мне не было никаких чувств по поводу случившегося. Тело телом, а я. душа. Душа? Ничего себе фокусы! Ещё немного, баланс на грани жизни и смерти качнётся в пользу последней, и я стану в общий ряд с теми, с кем так долго разговаривал.

Теперь я бестелесное создание, могу летать, куда захочу, жить вечно, но почему-то это не вызывает радости, хотя, когда-то было моей мечтой. Ты же мечтал научиться выходить из тела? Вышел? Наслаждайся! Но нет, какая-то неясная тоска не давала покоя, что-то тянуло к распластавшемуся на асфальте телу, заставляло вглядываться в него, заглядывать в глаза людям.

Интересные дела, Господи: пока все суетятся и вызывают врачей, тот человек, что щупал мой пульс, осторожно, стараясь делать это незаметно, обыскивал мои карманы, явно пытаясь найти кошелёк и телефон.

— Ты что делаешь, гад? — возмутился мужчина, стоявший к моему телу ближе других, заметив суету воришки.

— Эта, типа телефон ищу, — практически не соврал тот, — нужно же родственникам позвонить, а то и не узнают даже, что с ним случилось.