Говорит и показывает искусство. Что объединяет шедевры палеолита, эпоху Возрождения и перформансы - [14]

«Я обнаружила, что некоторые вещи могу выразить только посредством цвета и формы, и никак иначе. Слова бессильны».

Судя по замечанию Джорджии О’Кифф (1887–1986), проблема отношения человеческой мысли к искусству включает ряд сложных вопросов, связанных с визуализацией. Например, мы по-своему видим мир вокруг. А как мы будем воспринимать его же в произведении искусства или через призму творчества художника? А если задуматься о связи искусства с психологией человека? Она может быть и предметом творческой деятельности, и способом интерпретации художественных произведений. Еще мы обратимся к эстетике и убедимся, что в области искусства чувственное восприятие всегда опережает рациональное. Конечно же, на этом список вопросов соотношения художественного творчества и сознания не заканчивается. Но намеченных тем хватит, чтобы понять роль разума в создании произведений искусства и их последующей интерпретации.

Давайте начнем с двух очень простых, на первый взгляд, изображений, которые станут отправной точкой в нашем исследовании связи между искусством и сознанием. Это «Утка-кролик» Людвига Витгенштейна (1889–1951) (рис. 23) и пятна теста Роршаха. С помощью Витгенштейна и Германа Роршаха (1884–1922) мы наметим основные черты философских размышлений и психологических исследований по теме главы.

[23] АНОНИМНЫЙ ИЛЛЮСТРАТОР. УТКА-КРОЛИК

Рисунок для журнала Fliegende Blätter. Мюнхен, 23 октября 1892 г. Иллюстрация в «Философских исследованиях» Людвига Витгенштейна. 1953 г.

Философа Витгенштейна интересовала неоднозначность языка и, конечно же, изображений, которые можно, подобно словам, воспринимать по-разному. В качестве примера двусмысленности он приводит известный рисунок «Утка-кролик». На этом изображении можно увидеть как кролика, так и утку. Витгенштейн настаивал на том, что мы не интерпретируем картинку как кролика, а просто сообщаем об увиденном. Просто смотрим на рисунок как на изображение кролика. Но что, если сначала мы увидим утку и только потом – кролика?

Витгенштейн исследовал связь внешнего мира с рисунком «Утка-кролик». Изображение остается неизменным, но становится другим наше восприятие. Познавательные процессы в сознании человека, смотрящего на изображения, в том числе на произведения искусства, – вот что самое интересное. Мы уже сталкивались с неоднозначной интерпретацией при обсуждении рисунков быков в пещере Ласко и «Головы быка» Пикассо (рис. 5 и рис. 6). Важно, что иногда мы воспринимаем объект непосредственно, буквально, например, как части велосипеда. Но временами замечаем в предмете что-то особенное и видим его как нечто, чем он не является. И перед нами вдруг оказывается голова быка.

«Видеть» и «видеть как» только часть процесса восприятия произведения искусства. В своих рассуждениях мы исходим из фигуративного изображения, которое можно увидеть и интерпретировать. Художник-постимпрессионист Поль Гоген (1848–1903) говорил:

«Мой совет: не старайтесь слишком подражать природе. Искусство – это абстракция, извлекайте ее из природы, фантазируя на ее основе, и думайте больше о творчестве и его плодах, нежели о натуре».

Давайте копнем немного глубже и подумаем, как связано искусство с нашим внутренним «я». Иными словами, как человеческий дух, будь то художника или зрителя, проявляет себя в художественном творчестве. Подойти к этому вопросу нам помогут карточки с кляксами Роршаха. Задумайтесь, что они могут рассказать о связи искусства с сознанием. На карточках представлены десять чернильных клякс, которые отобрал швейцарский психолог Герман Роршах. В 1960-е годы они были популярным средством психологического анализа. Пациента просят определить, что изображено на каждой карточке. Потом анализируют ответы для определения разных психологических состояний.

Разумеется, важную роль играет язык, потому что ключом к анализу являются описания пятен клиентами. Использование тех или иных слов культурно обусловлено. И соответствующие различия – важный фактор при применении теста. Люди с разных континентов совсем неодинаково реагировали на некоторые изображения. Интерпретация других повсюду оставалась неизменной. Споры о точности или пользе этого метода оставим психологам. Мне хотелось бы остановиться на соображениях более общего характера. Давайте задумаемся, как мы видим и как интерпретируем изображения. Какую роль при этом играет культура? В конечном счете отметим важность языка, в который мы облекаем свои интерпретации. Если взять «Лето: номер 9А» Джексона Поллока (рис. 12), то может оказаться, что линия, похожая на фриз с танцорами, есть только в нашем воображении, а человек из другой культуры увидит что-то свое. А если сравнить эту картину с деликатными мазками китайского каллиграфа? Роль культурных различий станет еще очевиднее.

Отделить искусство от художника

В  предыдущей главе мы исследовали физическое взаимодействие объекта и тела художника. Теперь, в рамках темы соотношения искусства и сознания, я попробую отделить творца от произведения или по крайней мере покажу, как они могут действовать на разных уровнях.

В продолжение разговора об «Утке-кролике» и пятнах Роршаха мне хотелось бы прежде всего подумать об искусстве как о чистой эстетике. Вспомним о различиях, которые проводит Гойя между рациональным и иррациональным, разумом и чувством. Наше внимание снова окажется приковано к XVIII веку. Для нас важен этот исторический период. Именно тогда, а точнее, к середине XVIII столетия, эстетику как образ мыслей, основанный на чувственном восприятии, стали считать равной рассудочным суждениям и логике, которые основаны на вербальном мышлении. Эстетика, напротив, базируется на чувствах, в нашем случае – на зрении. Снова встает вопрос из самого начала главы о важности языка интерпретации визуального опыта. То, как мы описываем произведения, может идти вразрез с нашим опытом созерцания этого объекта.