Готовность № 1 (О Кузнецове Н Г) - [2]

Все вертелось вокруг одного и того же - молодость, неожиданный взлет. Вроде бы и хорошо, что молод, и все же тревожно. Поймет ли, какой тут масштаб, размах?..

А после учений "баковый вестник" - стоустая корабельная молва, на сей раз всефлотская, - заговорил о самой сути: не о том, пеший ли передвигается или раскатывает на ЗИСе, а о поездках, походах, даже полетах по краю, где "тысяча миль - не расстояние". Куда поближе и где можно найти площадку для посадки, летал на "У-2", подальше - выходил на сторожевике или на эсминце, высаживался на едва обжитое и на совсем дикое побережье, где не было даже причальных мостков, приказал командиру эсминца подойти в приглубом месте к берегу кормой и швартоваться к стволу исполинской лиственницы, словно вросшей в расселину скалы; в будущий укрепленный район или к позициям строящейся тяжелой береговой батареи пришлось добираться по бездорожью, только рассмеялся, когда доложили: "Трактор подан, товарищ капитан 1 ранга!"

За короткий срок успел побывать в далекой и необжитой Советской Гавани, поразился, до чего же она удобна, защищена от всех ветров, бушующих рядом, в Охотском море, где "ветерок в семь баллов - норма", до чего прекрасна, окруженная яркой тайгой и скалистыми берегами бухт, не зря в старые времена ее называли Императорской, а первооткрыватель, соратник Невельского Н. К. Бошняк, завидев такое чудо природы, как весь этот широкий залив и его спокойные глубокие бухты, скомандовал: "Шапки долой!.." Побывал и в Находке, действительной находке для поколений будущих моряков, и в заливе Америка, в бухтах Ольга, Владимир, в Посьете, на самой южной границе операционной зоны флота, дивился совсем уж странному названию одной из бухт - Лошадиное Копыто - и романтике обширного залива Петра Великого: Улисс, Патрокл, Диомид - так были названы и суда русских гидрографов, побывавших здесь в прошлом столетии; видел острова Аскольд, Русский, архипелаг, носящий имя моряка и композитора Римского-Корсакова, пролив Босфор Восточный; через Босфор Западный Кузнецов ходил за годы службы не раз - сколько радости и открытий для сердца моряка! От летчиков, от спутников с эсминца и сторожевика доходили мельчайшие подробности его поведения, и уж конечно не упустили, как попал впросак на одном из "шквалов", не зная нрава здешних морей и бросив нетерпеливо командиру: "Почему не поворачиваете?! Давно пора!" Командир - хотя и мал его кораблик, но морячило опытный, знает, где, когда и как поворачивать в морях Тихого океана, - ответил эдак лениво: "Подстерегаю, товарищ капитан 1 ранга, когда уймется волна и позволит повернуть. У нас тут чихнуть не успеешь, опрокинет..." И рассмеялся капитан 1 ранга, не обиделся.

Значит, и верно, готовится принять флот, спешит до зимы побольше узнать, все увидеть своими глазами, жадно знакомится с условиями здешней жизни, службы, плавания, а они тут сложнейшие. Вот лягут с мая на все лето густые туманы, не пробиваемые ветрами даже в сильнейший шторм, и снова придется морякам пробираться буквально "на ощупь" сквозь лабиринты несметных островов, гранитных скал-кекуров, в хаосе изменчивых течений, постоянно измеряя глубины. Если будет чем измерять, если получит наконец флот достаточно приборов, какими оснащают новые подводные и надводные корабли. А то всем назначаемым сюда командирам приходится семь потов с себя спустить, прежде чем научатся плавать и днем и ночью по опасным фарватерам да еще в густом тумане при видимости, равной нулю. Не случайно в кают-компаниях тихоокеанских боевых кораблей того времени, переделанных в лучшем случае из старых пароходов Добровольного флота, вывешивали нарисованные маслом на линолеуме немые карты труднопроходимых районов, и возле этих карт разгорались азартные штурманские турниры с участием всех плавающих на корабле командиров...

И вот за два месяца до той мимолетной встречи комфлота и командира "щуки" все произошло так, как и ожидали: в январе 1938 года капитан 1 ранга Н. Г. Кузнецов вступил в командование Тихоокеанским флотом. Командующих себе не выбирают, их назначают, им подчиняются. Однако авторитета приказом не создашь. А репутация, если нет сложившейся, возникает из поступков, решений, отношений с людьми. С чего начнет? Управится ли с таким флотом? Долго ли продержится?

"И я стараюсь..." Человек, который может, не чинясь, так просто понять трудности лейтенанта на большой командирской должности и сам довериться его, лейтенантскому, пониманию, необходим флоту. Тревожились, приглядывались, волновались, но всем, кто с ним сталкивался даже мимолетом, особенно молодым, хотелось, чтобы такой человек, свой, моряк, понимающий корабельную службу, "испанец", как тогда с уважением произносили, прижился, остался надолго, управился с возложенной на него государством ношей.

2. Красная, 40...

Как же случилось, что капитан 1 ранга, не имея опыта командования даже небольшим соединением кораблей, сразу возглавил флот, да еще в таком районе мира, как взрывоопасный Дальний Восток, где милитаристская Япония, оккупировав Манчжурию, подступила к нашим границам, где месяца, а иногда и дня не проходило без пограничных инцидентов на сухопутье и на море, где реальной угрозой стал антикоминтерновский пакт, нацеленное на нас острие фашистской оси Берлин - Рим - Токио? Каким даром, какими командными и организационными способностями он обладал, какую школу военно-морского оперативного искусства до этого освоил, чтобы справиться с такой неимоверно тяжелой ношей, достойно нести ее в условиях оторванности от столицы и повышенной самостоятельности там, где командование Особой Краснознаменной Дальневосточной армией вверили не какому-нибудь, пусть и одаренному, полковнику, а прославленному маршалу Василию Константиновичу Блюхеру, прекрасно знающему все политические и военно-стратегические сложности этого региона Азии, полководцу, о котором в те времена маршал Ворошилов, подчеркивая его талант, вес и авторитет, говорил: "Там, где Блюхер, можно держать на один армейский корпус меньше..."