Готовится убийство - [15]

Коваль собирался в Полтаву за следственным чемоданчиком. Дедуктивный метод психологического исследования характеров, которого придерживался в своей сыщицкой практике Дмитрий Иванович, в этот раз без дополнения его конкретными деталями не оправдывал надежд. Опираясь только на психологическое изучение окружения Пидпригорщуков, он должен был прожить в Выселках длительное время, которое ему не давало ежедневно ожидаемое трагическое событие. Одним махом понять все переплетения взаимоотношений сельчан, вылущить из этих взаимоотношений те, что могли быть связаны с угрозой Василю Пидпригорщуку, было нелегко. Поэтому придется исходить не только из дедуктивных размышлений, но также и из материально-оперативных деталей, которые будут подпирать эти размышления, в данном случае отталкиваться от отпечатков пальцев на угрожающем послании. В Кобелякский райотдел обращаться за чемоданчиком Коваль не хотел, хотя это было рядом: не знали его там молодые сотрудники, в то время как в областном управлении уголовного розыска еще есть люди, с которыми он раньше работал.

— Поеду завтра в Полтаву, — сказал Коваль Петру Кирилловичу. — Если этот профессор тот самый Андрей Третьяк, с которым я учился, — он собирался-таки после школы в мединститут, — то проблемы нет, — напомнил о своем обещании полковник.

— Только покамест Лидочке не нужно об этом знать, — попросил Петр Кириллович. — Не любит она, когда о ее болезни распространяются… Да еще, простите, при постороннем человеке…

Коваль кивнул:

— Я понимаю.

Оля позвала со двора мужа. Все поднялись со скамеек и направились в дом.

5

Когда Дмитрий Иванович, постучав, решительно вошел в кабинет невропатолога, тот поднял из-под очков удивленный и одновременно сердитый взгляд на посетителя. Время было неприемное, и профессор читал какие-то бумаги. Появление Коваля перебило его мысли, и врач был обескуражен беспардонным вторжением в его крепость незнакомого человека.

— Вам что? — спросил, стянув брови над переносицей. Еще секунда-две — и он попросил бы Коваля выйти.

Дмитрий Иванович в свою очередь не сразу узнал в полном пожилом человеке с обрюзглым лицом, в белом как снег, отглаженном халате и такой же шапочке бывшего отличника их класса стройного Андрея Третьяка. Цепким взглядом окинул профессора. Черные как терн глаза врача, мешки под глазами — почечная болезнь терзала Третьяка смолоду — и еще некоторые мелкие детали: манера сердито вскидывать голову, жесты, — убедили Коваля, что перед ним тот самый Андрей, которого он ищет.

— Вам кого? — повысил голос хозяин кабинета.

— Вас, товарищ Третьяк.

— Ясно, что меня. Кто вы?

— Присмотритесь внимательней.

Профессор все еще с недовольным выражением лица всмотрелся в посетителя. Видно, что-то знакомое угадывалось ему в чертах Дмитрия Ивановича, взгляд его смягчился. Однако ассоциации, которые вели бы его в далекое детство, еще не появились. Возможно, он узнавал в нем бывшего пациента из числа тех уважаемых людей, которые свободно переступают порог любых кабинетов.

— Не понимаю вас.

— Моя фамилия Коваль.

— Коваль… Коваль… — повторил врач распространенную на Украине фамилию. — Какой Коваль?.. О боже мой! — Лицо его посветлело, он вытаращил глаза, подхватился с кресла. — Димка? — словно еще не веря своим глазам, воскликнул он.

— «Какой», «какой», — передразнил его полковник. — Тот самый Димка, который не раз тебе уши драл. Заважничали вы, товарищ Третьяк. Это и неудивительно: еще в школе вы отличались высокомерием, особенно когда лучше всех отвечали по биологии или когда у вас просили переписать задачку… Ну, здравствуй, профессор, — протянул руку Коваль. — Вспомнил наконец? Полностью?.. А то еще выгонишь из кабинета.

— О боже! — еще раз вскрикнул профессор, и бывшие одноклассники обнялись.

— Ты так удивился моему появлению, — засмеялся Коваль, освобождаясь из объятий профессора, — будто увидел перед собой привидение. Надеюсь, похоронку тебе на меня не присылали?

— Не говори глупости! Я кое-что слышал о тебе, даже интересовался. Знаю, что стал милиционером…

— И еще каким! — шутя задрал нос Коваль.

— Да, да… Ты, рассказывали, кого-то ловко поймал, вспоминаю — что-то очень интересное…

— То ли я ловил, то ли меня поймали. Вижу, ты очень интересовался! Так глубоко интересовался, что узнать никак не мог.

— Прости, но столько лет, столько лет!

— Я неузнаваемо изменился?

— Нет, — отмахнулся Третьяк. — Просто неожиданно…

— А я считал, что невропатологи тренированные люди и не теряются при неожиданностях.

Посмеялись, пошутили, все время присматриваясь друг к другу, словно каждый привыкал к новому облику товарища. Долго вспоминали школьные годы, одноклассников — всех их война или растоптала, или разбросала по свету.

Тем временем начало темнеть, и Дмитрий Иванович перешел к делу, которое привело его в кабинет Третьяка.

— Отдыхаю сейчас в Выселках. Помнишь их? Разбойничье гнездо, как когда-то говорили в Кобеляках. А теперь прекрасное село, богатый колхоз… Прошу тебя, помоги одной нашей землячке, она из Выселок. У нее плохо с нервами. Посмотри ее, возможно, следует положить в больницу. Муж ее очень переживает. Она шастает по всяким знахаркам и гадалкам, детям все меньше внимания уделяет, семья может распасться.