Государство Селевкидов - [79]

Для правильной интерпретации этого документа следует сперва избежать возможного и уже несколько раз допущенного недоразумения.[1882] Организация, описанная в эдикте Антиоха III, ничего общего не имеет с муниципальными институтами царского культа.

В самом деле, своеобразие эдикта Антиоха III заключается в учреждении культа Лаодики и в датировке документов по понтификам династического культа. Однако ни в одном перечне царей, обожествленных городами, нет имени Лаодики. К тому же автономные города, которые большей частью сохраняли своих собственных эпонимов, не были принуждаемы упоминать жрецов царской религии в протоколах своих официальных актов. Даже в тех случаях, когда какой-либо город предоставлял право на эту почесть жрецам обожествленных царей, ее, как мы видели, получали лица, занимавшие годичные должности в муниципальном культе, а не постоянные верховные жрецы, назначенные царем в сатрапиях.

Письмо Антиоха III, таким образом, является источником сведений только о культе, введенном государством, культе, отличном от почестей, воздававшихся царям в городах.

Согласно эдикту Антиоха III организация этого официального культа была следующей. Царь назначал в каждой сатрапии верховных жрецов на неопределенное время.[1883] Обязанности, вероятно, были разделены между понтификом покойных царей и понтификом здравствующего монарха.[1884] Антиох III в 193 г. до н. э. добавил к ним еще верховных жриц своей супруги Лаодики. Эти жрецы были эпонимами в соответствующих своих провинциях. Титул archihiereus — «верховный жрец» указывает, что они пользовались некоторой властью в отношении простых жрецов монархической религии.[1885]

Был ли этот институт нововведением Антиоха III? Долгое ли время он продолжал существовать? Нам об этом ничего не известно. Возможно, что этот институт был введен Антиохом III незадолго до 193 г. до н. э.[1886] В период между 197 и 188 гг. до н. э. некий Птолемей был «стратегом и верховным жрецом Келесирии и Финикии». Кроме двух надписей периода царствования Антиоха III, мы не располагаем никакими другими свидетельствами о верховных жрецах царского культа.

Из этих текстов вытекает, что сфера полномочий верховного жреца совпадала с территорией сатрапии. Нет никаких доказательств и даже никакой вероятности, что эти верховные жрецы осуществляли некий контроль над муниципальными жрецами царского культа. Но каковы были их права в области прямого им подчинения? Письмо Антиоха III как будто свидетельствует, что контракты должны были датироваться именами верховных жрецов. Между тем в клинописных документах селевкидской эпохи имя царского жреца никогда не встречается. Следует ли отсюда, что ордонанс Антиоха III относился только к документам, написанным по-гречески, которые пока еще не дошли до нас? Демотические акты в Египте в этом отношении соответствовали греческим текстам.

Единственным бесспорно установленным фактом является то, что в правление Антиоха III в провинциях Селевкидской державы существовал культ монарха, отличный от муниципального и непосредственно подчиненный суверену. Чтобы определить характер культа и роль его верховных жрецов, надо, очевидно, понять его связь с царской властью. Каким образом и по какой причине царь устанавливал свой собственный культ или культ своих предков? Иначе говоря, как и в каком смысле царь становился богом для самого себя?

Для исследования этого вопроса обратимся еще раз к царской титулатуре. Выше уже было выяснено, что прозвища, часто перегружавшие ее, иногда были просто местными выдумками. На Делосе обнаружены три посвящения в честь Гелиодора, представителя Селевка IV; в одном из них, воздвигнутом торговцами города Лаодикеи Финикийской, суверену присваивается эпитет «Филопатор»; в двух других надписях, авторами которых выступают сам царь и один из его придворных, вообще нет эпитета.[1887] Тем не менее напрашивается предположение, что цари иногда принимали в качестве официального титула лестные эпитеты, предлагаемые им городами. Как можно проверить это? Мы видели выше, что легенды на монетах связаны с муниципальными титулами. Apriori ничто не доказывает, что монетный двор даже в Антиохии воспроизводил какие-либо титулы, кроме тех, которые были присвоены суверену жителями этого города. Не помогут ответить на этот вопрос и письма Селевкидов. В своей корреспонденции эллинистические цари никогда не прибавляли никакого эпитета к своему царскому имени. Это распространяется и на адресованные им письма. Таков закон греческого эпистолярного стиля.

Все же имеются другие данные относительно официальной титула-туры царей. Во-первых, трудно представить себе, чтобы придворные, а тем более чужеземцы в своих посвятительных надписях в честь монарха присваивали ему эпитет, которым он сам не украшал своего имени.[1888] Если афиняне называют Антиоха IV «Эпифаном» и этот же эпитет появляется в посвятительной надписи на булевтерии в Милете, построенном царским придворным,[1889] если собственные придворные Антиоха III именуют его «Великим», сыном «Селевка Каллиника»,[1890] а Антиоха VIII — «Эпифаном Филометором Каллиником»,