Государство и право в Центральной Азии глазами российских и западных путешественников XVIII — начала XX в. - [5]

В рассматриваемый период точно так же на русской службе находились уроженец г. Рагузы (совр. Дубровник) Ф. Беневени, по поручению Петра I посетивший Бухару и Хиву в 1722–1725 гг.; немцы К. И. Габлиц, побывавший у хивинских туркмен в 1781–1782 гг., и Э. А. Эверсман, нанесший визит в Бухару в 1820 г.; И. Ф. Бларамберг, посетивший хивинских туркмен в 1836 г.; швейцарец Г. Мозер, участвовавший в миссии в Бухару и Хиву в 1882–1883 гг.; швед В. Н. Гартевельд, побывавший в Бухаре в 1913 г., и др. И это — не говоря о представителях разных национальностей, уже родившихся в Российской империи, таких как немцы К. И. Миллер, Е. И. Бланкеннагель, Е. К. Мейендорф, А. А. Леман, Ф. И. Базинер[6], грек С. А. Гунаропуло, поляки И. В. Виткевич и Б. Л. Громбчевский, татары Я. Гуляев, М. Бекчурин, Ш. Арсланов, М. Аитов, башкиры А. Субханкулов и Ш. М. Ибрагимов, казах Ч. Ч. Валиханов и т. д.

Аналогичным образом мы можем видеть, что британскими путешественниками были не только урожденные британцы (среди которых и англичане, и шотландцы, и ирландцы), но и представители других народов империи — в частности, индиец-мусульманин Мир Иззет-Улла, посетивший Среднюю Азию в начале XIX в., или индус Мохан Лал, сопровождавший А. Бернса в его экспедиции в Бухару и также составивший записки по итогам этого путешествия.

Еще более запутанной представляется классификация по критерию профессиональной принадлежности. Как и в случае с национальностью, у нас имеется некий «объективный» показатель — занимаемая должность, ведомственная принадлежность и т. д. Наиболее многочисленными среди путешественников, по всей видимости, являлись участники дипломатических миссий — нередко весьма представительных и многочисленных; и иногда по результатам одной поездки появлялось сразу несколько работ, взаимно дополнявших друг друга. Так, например, по итогам миссии в Бухару под руководством А. Ф. Негри в 1820 г. были опубликованы труды ее участников: Е. К. Мейендофра, священника Будрина, П. Яковлева и Э. А. Эверсмана. Участники миссии в Хиву 1842–1843 гг., подполковник Г. И. Данилевский и ученый Ф. И. Базинер, оба опубликовали свои записки по итогам поездки. После миссии полковника Н. П. Игнатьева в Бухару и Хиву в 1858 г. отчеты и воспоминания опубликовал он сам, а также участники миссии — М. Н. Галкин, Е. Б. Килевейн, Н. Г. Залесов, П. Назаров, А. И. Бутаков. Побывавшие в Бухаре в 1870 г. С. И. Носович и Л. Ф. Костенко тоже и тот и другой оставили записки о своей миссии. Вышеупомянутые А. Бернс и Мохан Лал также оба опубликовали материалы о поездке в Бухару, а английская миссия в Кашгарию в 1873 г. нашла отражение в трудах Т. Д. Форсайта, Г. Троттера и Г. У. Беллью.

Работы дипломатов для нас представляют интерес в первую очередь как источник сведений о государственности Центральной Азии: ведь именно они имели возможность непосредственного общения с правителями государств региона, высшими сановниками и региональными властями. Соответственно, в их работах нередко присутствует описание и институтов власти в целом, и особенности их развития в определенный период, и, что не менее важно, характеристика конкретных представителей власти, чья позиция, компетенция, карьера и проч. также дают основания для выводов об эволюции тех или иных властных структур в Центральной Азии, их особенностях в тот или иной период.

Некоторые дипломаты оставили сведения о регулировании частных правоотношений, обычаях повседневной жизни. Правда, в какой-то мере получение этих сведений стало следствием того, что дипломаты попадали фактически в заключение и были вынуждены иногда по нескольку месяцев проводить на одном и том же месте под охраной, по сути, «убивая время», наблюдая за жизнью местного населения, в том числе и правовой. В качестве примера можно привести записки Н. Н. Муравьева, побывавшего в Туркмении и Хиве в 1819–1820 гг., А. И. Глуховского и А. А. Татаринова, участников миссии в Бухару в 1865 г. и др.

Другой категорией путешественников стали ученые — специалисты по географии, биологии, геологии, гидрографии, астрономии и т. д.; немалое их число было и среди участников дипломатических миссий, которые, таким образом, приобретали комплексный характер. Естественно, значительная часть их работ посвящена чисто научным результатам поездок и не содержит интересующих нас в рамках данного исследования сведений о государственности и праве. Однако многие ученые, обладая широким кругозором и любознательностью, намного выходили за рамки своих практических задач во время поездок и оставили ценные наблюдения о системе управления, правовых отношениях, включая и отсутствующие в официальных восточных документах сведения о применении обычного права различных народов и местностей Центральной Азии. Нередко ученые фиксировали и события, в которых сами участвовали или наблюдали непосредственно. К числу таких важных публикаций можно отнести, в частности, записки вышеупомянутых Э. А. Эверсмана, А. Лемана, а также горного инженера К. Ф. Бутенева, востоковеда Н. В. Ханыкова, геолога А. П. Федченко, востоковедов Н. Ф. Петровского и А. Л. Куна, ботаника В. И. Липского, географа О. Олуфсена, альпиниста У. Р. Рикмерса и многих других