Государственный защитник - [4]

Физики зашумели, кто-то вскочил. Судья застучал молотком:

— Настоятельно требую воздержаться от оскорбительных замечаний расистского характера!

Когда все успокоились, я продолжил:

— Кто подходил к телефону?

— Я.

— Голос мужской, женский или иной?

— Звонил не человек, я уверена. Но и не слиз… дреоцер с их пришепетыванием.

Из материалов дела я знал, что установка в тот день работала нормально и Гуськову из лаборатории никто не звонил.

— Скажите, дождь уже шел?

— Какой дождь? Самый настоящий ливень! Тропический! Я сказала «Сема, надень плащик», но он не пожелал, и пришлось дать ему мой зонт — свои он постоянно теряет.

— Опишите Ваш зонт.

— Большой, сине-голубой, с крапинками, с оборочкой по краю, каемочка золотая, такой модной, овальной формы, ручка круглая, толстая, из настоящего дерева. Так он и пропал, видно, стибрили в суматохе. Жалко-то как, мне его на метеостанции подарили, когда я в оранжереях помогала.

Я подошел к судье и попросил разрешения провести эксперимент. Бассет снял судейскую шапочку и помахал ею перед носом.

— Разрешаю.

Я набрал код на сотовом и сказал:

— Выходи.

— Есть. Пошел.

Я выждал минуту и попросил Гуськову подойти к окну и посмотреть вниз. Она осторожно выглянула, затем высунулась чуть ли не до пояса и перегнулась через подоконник.

— Да вот же он! — закричала она. — Божечки мои, вот же мой зонтик! Где ты его взял, окаянный?

Судья Бассет в волнении зажевал уголок судейской шапочки.

— У меня больше нет вопросов к свидетельнице, — громко объявил я. Гуськова продолжала смотреть вниз и на лице ее все больше отражалось сомнение.

— Кто это там с ним ходит? — подозрительно спросила она, вглядываясь, и вдруг ахнула и отшатнулась.

Бассет вынул из пасти обслюнявленную шапочку и водрузил ее на голову.

— Свидетельница, пройдите в зал и сядьте на место. Господин адвокат, прошу Вас поторопиться.

— Старший документовед архивного фонда Дебилишт, номер в списке 49. (Как я догадался его включить? Разве что, по наитию).

Молодой лощеный дреоцер с прилизанным гребнем между рожек поспешно занял свидетельское место.

— Господин Дебилишт, какая у Вас профессия?

— Историк-архивист.

— Что Вы знаете про «Обряд осенних дев»?

В рядах физиков зашептались. Шумшит подалась вперед, внимательно прислушиваясь. Дебилишт принял интенсивный лиловый окрас и уставился на меня с негодованием.

— Не «осенних», а «поздних», у Вас неточный перевод. Безобразный, возмутительный обряд! Пережиток темного прошлого, когда интересы и права личности ни во что не ставились. Остается только радоваться, что современная молодежь не подвержена тенденциям…

— Все ты врешь, студень недоваренный! — выкрикнула с места Филишит. — Все прыгали! Ты сам прыгал, и на тебя прыгали! И женились, и детей признавали — кто настоящие дреоцеры, а не слизняки мокрожопые! — при этом она смотрела на Нимиришта, замершего в дверях.

В зале загомонили, зашумели. Бассет застучал молотком. Дождавшись, когда утихнет шум, он сказал Дебилишту:

— Суд не интересует Ваша оценка старинного обряда. Отвечайте на вопрос. А Вас, леди — к Филишит, — еще одно замечание — и выведут из зала.

Архивист недовольно повел рожками.

— «Обряд поздних дев» заключается в том, что в 18 месяце первой четверти луны Шамших девушки, не прошедшие ни одного деления, но достигшие определенного возраста, выходили на площадку высокой башни и бросались вниз с ритуальным криком. Под площадкой двигались дреоцеры, которых заставляли участвовать в обряде. При падении с большой высоты тела сливаются, фактически перемешиваются, и происходит самопроизвольное оплодотворение. Вы можете затыкать мне рот, но я считаю, что в юридическом и в физиологическом смыслах это изнасилование!

В зале зашумели. Бассет негромко гавкнул. Шум утих и я продолжил.

— Ритуальный крик содержал определенные слова?

— Да.

— Приведите их.

— «На кого Бог пошлет».

— Спасибо. У меня нет вопросов.

Дебилишт, ворча, пошел на свое место.

— Господин судья, я готов выступить с заключительным словом по происшествию, но сначала позвольте два вопроса к свидетельнице Гуськовой. — Бассет кивнул. — Можно с места. Госпожа Гуськова, Вы узнали свой зонтик?

— Да! То есть нет. То есть я сначала думала, что это он, а это не он и не зонтик вовсе… О, да вот он! — она указала на Нимиришта, стоящего у выхода из зала заседания.

— Кто он?

— Да зонтик же! То есть не зонтик…

— Вы хотите сказать, что приняли господина Нимиришта за зонтик?

— Ну да! Сверху — один в один, только балда торчит!

По залу пронеслись смешки.

— Спасибо. Достаточно.

Я оглядел зал, сосредоточился и сказал, как в прорубь нырнул:

— Господин судья! Господа заседатели! Господин следователь! Приведенные материалы и документы, опрос свидетелей показывает, что мы имеем дело с организованным заговором, направленным против моей клиентки, господина Гуськова и, возможно, всего Эксперимента в целом.

Судья Бассет стянул с головы шапочку и сунул ее в пасть целиком. В зале наступила мертвая тишина. Дама-фингус в белой шляпе вдруг встала и направилась к выходу. Следователь Борзых проводил ее глазами и что-то шепнул молодому киноиду.

— Итак, излагаю события в их временной последовательности. В 17.30 в квартиру Гуськовых звонит неизвестный и сообщает, что произошла авария и магистра просят немедленно прибыть в лабораторию. Он берет зонтик своей жены, поскольку идет сильный дождь, а его зонты пропали, подозреваю, не случайно.