Государственная политика в области охраны здоровья детей. Вопросы теории и практика - [32]

Рис. 13. Схема, иллюстрирующая структуру и взаимоотношения элементов в Программах социально-экономического развития Российской Федерации на среднесрочную перспективу (пояснение в тексте).

Как показано выше, отсутствие научно обоснованной определенности конкретного понятия влечет неточности в его использовании. Такая неточность очевидна в Программе социально-экономического развития Российской Федерации на среднесрочную перспективу (2006–2008 годы), утвержденный распоряжением Правительства Российской Федерации от 19 января 2006 г. № 38‑р [219], где констатировано, что «планируемый комплекс мер по созданию эффективной системы охраны материнства и детства… будет способствовать обеспечению единой государственной политики в этой области». Нетрудно увидеть, что направленность причинно-следственных отношений здесь необходимо изменить на противоположную, поскольку эффективность системы охраны материнства и детства должна обеспечиваться именно государственной политикой в области охраны здоровья детей. Подобная ситуация, отражающая недостаточную научно-методологическую проработку государственных мер в области охраны здоровья детей, характерна не только для России, но и для других стран, в связи с чем D. Maine, A. Rosenfeld (1999) отмечают, что программы охраны здоровья матери и ребенка должны иметь ясную стратегическую направленность и четкие политические формулировки [346].

Включение детства в предметное поле социальной политики и связанные с этим многочисленные методологические и практические проблемы охраны здоровья детей обусловлено следующим недостатком в законодательном обеспечении охраны здоровья детей.

В соответствии с частью 1 статьи 1 Федерального закона от 20 июля 1995 г. № 115‑ФЗ «О государственном прогнозировании и программах социально-экономического развития Российской Федерации» [283], результаты государственного прогнозирования социально-экономического развития Российской Федерации используются при принятии органами законодательной и исполнительной власти Российской Федерации конкретных решений в области социально-экономической политики государства. При этом, согласно части 2 статьи 2 данного закона, прогнозы социально-экономического развития разрабатываются, исходя из комплексного анализа четко очерченного перечня факторов, а именно:

– демографической ситуации;

– научно-технического потенциала;

– накопленного национального богатства;

– социальной структуры;

– внешнего положения Российской Федерации;

– состояния природных ресурсов и «перспектив изменения указанных факторов».

То есть данные о состоянии здоровья граждан, в том числе данные о состоянии здоровья детей, объектом указанного комплексного анализа не являются. Несмотря на это, согласно пункту 5 статьи 2 данного закона, прогнозы социально-экономического развития должны включать, среди прочих, «количественные показатели и качественные характеристики» системы здравоохранения.

Отсюда вывод: закон не требует, чтобы «количественные показатели и качественные характеристики» системы здравоохранения, фиксируемые в прогнозах социально-экономического развития Российской Федерации, основывались на анализе состояния здоровья граждан, в том числе детей.

В итоге, как бы ни были актуальны проблемы обеспечения прав детей на охрану здоровья, они, будучи упакованы в оболочку «социальной политики», реально не отражены в необходимом объеме в программах социально-экономического развития, разрабатываемых в соответствии с указанным законом.

При решении вопроса об отношениях социальной политики и охраны здоровья детей необходимо учитывать и такой фактор, как неприемлемость передачи острых проблем детства, требующих безотлагательного принятия адекватных решений, в сферу государственной деятельности, нуждающуюся в конкретизации ее теории и правовом совершенствовании практики.

Не ставя задачу проведения критического анализа уровня теоретического освоения социальной политики как научной дисциплины, можно сослаться на мнение современных специалистов, исследующих эту область знания. В научном труде «Социальные стандарты качества жизни» (2008), в разделе, раскрывающем новые тенденции в современной европейской социальной политике, отмечается, что в России «само понятие «социальная политика» еще не определено». При этом социальная политика «не представлена как система с четко обозначенными целями, методами их достижения, механизмами реализации и критериями оценки»[47].

Практика социальной политики нуждается также в серьезном правовом обеспечении. В статье 7 Конституции Российской Федерации установлено, что Российская Федерация является социальным государством. Как отмечает А. Ф. Храмцов (2007), по поводу указанного положения Конституции, Правительство Российской Федерации заявило «в Национальном докладе к Всемирной встрече на высшем уровне в интересах социального развития (Копенгаген, 1995), что в нашей стране лишь строится социальное государство» [320]. По оценкам А. Ф. Храмцова (2007), «основной вектор социальной политики Российского государства… не позволяет сколько-нибудь эффективно поддерживать по настоящему бедствующих». А. А. Тихонов (2007) приводит данные о том, что «почти 40 % россиян (что на 5 % больше, чем в 2003 г.) находятся сейчас либо за чертой бедности, либо на этой черте» [249, c. 85]. В связи с этим целесообразно отметить, что состояние здоровья детей из бедных семей уже стало предметом специальных медико-социальных исследований [109, 335].