Государь - [146]

Затем Эйнон выпрямился и повернулся к своим четтам.

– Если сейчас воины Марина сдадутся, их пощадят.

И сразу же раздался звон падающих на пол копий, мечей, луков и кинжалов.

Эйнон усмехнулся всем присутствующим.

– Вот и все, – сказал он.

А затем покачнулся, накренился набок и рухнул на пол.

Сперва был свет, а потом тень. Свет причинял боль глазам Эйнона, а тень приводила его в замешательство. Все его тело болело, словно перерубленное пополам. А затем он вспомнил. Его и впрямь перерубили пополам – или достаточно близко к тому, чтобы он все же имел подобный опыт. Он попытался сделать глубокий вдох. Спазм боли заставил его застонать вслух.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил его знакомый голос.

Эйнон провел языком по губам, попытался на пробу произнести слово, но получился лишь хрип.

– Если ты собирался спросить: «сколько?», то ответ будет – пять дней.

Тень сгустилась, превращаясь в лицо Макона. Эйнон снова попытался заговорить.

– Нет.

Макон усмехнулся.

– Нет, ты не веришь, что прошло пять дней, или нет, ты собирался спросить совсем не об этом?

– Воды.

Макон взял со стоящего поблизости стола чашу, осторожно приподнял голову Эйнона и дал ему немного отпить. Вода была холодной и хорошей, и во рту у него сделалось уже не столь мерзко, будто там распологалось крысиное логово.

– Я собирался сказать… – начал было он, но горло снова как склеилось. Он глотнул еще воды. – Я собирался сказать, что это был самый глупый вопрос, какой я когда-либо слышал.

– Ну, – хмыкнул Макон, – как бы ты себя ни чувствовал, на какое-то время ты будешь прикован к постели.

– К постели? – Эйнон вдруг сообразил, где он находится. Ему никогда раньше не доводилось лежать ни на чем столь удобном. И в помещении были настоящие окна, со стеклами. В них лилось солнце. Воздух был теплым. Он взглянул на свое тело. От края его грудной клетки и до пупка тянулся длинный рубец, пересекаемый швами. Кожа вокруг рубца была желтой и лиловой, а каждый шов покрывала корка засохшей крови.

– Красота, – молвил он.

– Это сделала Веннема, – сказал Макон. – Ни у кого из прочих смелости не хватило. Она сказала, что ты спас ее, и она не собирается дать тебе умереть.

– Это же всего лишь порез.

– Ей пришлось зашить и часть твоего живота.

– О! – Он нахмурился. – Как меня порезали, я помню. Но мало что потом.

– Ты обезглавил короля Марина. Аман пал. Провинция теперь твоя.

– Моя? – Эйнон покачал головой. – Нет. Я четт. Провинция мне не нужна. Она принадлежит Линану, если вообще кому-то.

Макон серьезно посмотрел на него.

– Ты ведь однажды хотел быть королем, не так ли?

– Что ты имеешь в виду?

– Когда противостоял Коригане. Я тогда считал тебя врагом своего народа.

– А кем ты считаешь меня сейчас?

– Ты хотел быть королем? – не отставал Макон.

– Никогда. Просто я считал, что четтам вообще не нужен монарх. Признаю, что, вероятно, был неправ – но теперь, когда мы связали себя с Линаном, этот вопрос больше не имеет значения. Потому скажи мне, Макон, ты теперь провел много времени рядом со мной. Мы сражались бок о бок. Делили еду. Линан просил тебя приглядывать за мной?

– Конечно.

– Он просил тебя убить меня.

Макон поджал губы.

– Ты можешь убить меня сейчас, и никто не узнает, – осторожно подбирая слова, сказал Эйнон. – Ты мог бы просто сказать, что я так и не оправился от раны.

– Я должен был поступать по своему усмотрению, – сказал Макон. – Я так и поступил. Ты должен жить.

– Помоги мне сесть.

Макон помог с некоторым трудом – было непросто найти для Эйнона такую позу, при которой не оказывалось чересчур большого давления на швы, но он отказался снова лечь.

– Еще воды.

Макон помог ему отпить еще немного из чаши.

– Что Линан на самом деле думает обо мне?

– Сперва он считал тебя тернием у себя в боку. А потом, когда ты приехал присоединиться к нему, он не был уверен, что думать. А потом ты помог ему взять Даавис, и он стал придерживаться о тебе очень высокого мнения. Ты ему нравишься.

– Но он все же хотел удостовериться в моей преданности.

– Он ведь король. Вы с Кориганой – ключи, которые определяют власть Линана над четтами. Поддержку Кориганы он получил. И должен получить также и твою.

– Или вообще от меня избавиться.

Макон кивнул.

– И что ты теперь доложишь Линану?

– Что его преданный слуга Эйнон завоевал для него Аман.

– Что же ты будешь делать дальше, о верный слуга?

– Вернусь к своему клану, – улыбнулся Макон. Он выглянул в окно. – В конечном итоге. Это ясное небо и яркое солнце обманчивы. В окружающих горах наступает зима. Мы здесь застряли до весны. – Он подпрыгнул на постели, заставив Эйнона застонать. – И все же во дворце зимой будет тепло и уютно.

– А Веннема? Что ты с ней будешь делать?

– Возьму ее с собой, если смогу.

– Она это знает?

– Думаю, да, – сказал Макон, но Эйнон услышал в его голосе неуверенность.

– Есть другой способ, – заметил Эйнон.

– Да?

– Для мужчины не так уж и необычно вступить в клан своей жены.

У Макона отвисла челюсть.

Эйнон засмеялся было, но смех причинял слишком сильную боль.

– Закрой рот. А то у тебя вид, как у рыбы.

Макон закрыл рот.

– Неужели ты не рассматривал такой вариант?

– Я же из клана Белого Волка. Мы враждовали с кланом Лошади с… давних пор.