Гостья - [129]

– Такая вежливость далеко заводит, – отвечал он. – Правда в том, что вас отличает беззастенчивое кокетство; наши отношения продолжали вам нравиться, поэтому вы хотели сохранить их в неприкосновенности, оставляя за собой возможность ненавидеть меня исподтишка. Я прекрасно вас знаю, вы даже не способны на обдуманные действия, вы сами попадаетесь на собственное плутовство.

Ксавьер усмехнулась.

– Легко возводить впустую такие прекрасные конструкции. В ту ночь я вовсе не была такой пылкой, как вы говорите, а с другой стороны, я не испытывала к вам ненависти. – Она с большей уверенностью взглянула на Пьера, должно быть, ей стало казаться, что его утверждения не имеют под собой никаких фактов. – Это вы придумали, что я вас ненавижу, поскольку вы всегда выбираете самое скверное толкование.

– Я говорю не впустую, – сказал Пьер тоном, в котором сквозила угроза. – Я говорю то, что знаю. Вы меня ненавидели, не имея смелости так думать в моем присутствии; как только вы со мной расстались, от злости на свою слабость вы сразу же стали искать отмщения, но в своей трусости вы опять-таки были способны лишь на тайное отмщение.

– Что вы хотите сказать? – спросила Ксавьер.

– Задумано было неплохо. Я, не сомневаясь, продолжал бы вас обожать, а вы принимали бы знаки моего почитания, вместе с тем осмеивая меня, ведь только такого рода победой вы можете наслаждаться. Беда в том, что вы слишком беспомощны, чтобы преуспеть в прекрасной лжи. Вы считаете себя очень ловкой, однако ваши хитрости шиты белыми нитками, вас видно насквозь, вы даже не умеете предпринять элементарные меры предосторожности, чтобы скрыть свое предательство.

Мерзкий страх отразился на лице Ксавьер.

– Я не понимаю, – проговорила она.

– Вы не понимаете? – сказал Пьер.

Наступило молчание. Франсуаза бросила на него умоляющий взгляд, но в эту минуту он не питал к ней дружеских чувств; если даже он вспомнит о своем обещании, то без колебаний сознательно отречется от него.

– Уж не думаете ли вы заставить меня поверить, что случайно привели Жербера к себе? – сказал Пьер. – Вы нарочно напоили его, потому что хладнокровно решили переспать с ним, чтобы отомстить мне.

– Ах, вот как! – воскликнула Ксавьер. – Вот какие гнусности вы можете вообразить!

– Не берите на себя труд отрицать, – сказал Пьер. – Я ничего не воображаю, я знаю.

Ксавьер смотрела на него с хитрым и торжествующим видом безумной.

– Вы осмелитесь утверждать, что Жербер придумал эту гадость?

И снова Франсуаза молча обратила к Пьеру отчаянный призыв. Не мог он так сурово изобличить Ксавьер, не мог обмануть простодушное доверие Жербера. Пьер заколебался.

– Естественно, Жербер ничего не говорил мне, – сказал он наконец.

– Тогда что же? – продолжала Ксавьер. – Вот видите…

– Но у меня есть глаза и уши, – сказал Пьер. – И при случае я ими пользуюсь. Смотреть в замочную скважину несложно.

– Вы… – Ксавьер схватилась рукой за шею, горло ее раздулось, словно она вот-вот задохнется. – Вы не сделали этого?

– Нет! Я постеснялся бы! – усмехнулся Пьер. – Но с такими, как вы, все средства допустимы.

Ксавьер в растерянности от бессильного гнева взглянула на Пьера, потом на Франсуазу. Она задыхалась. Франсуаза безуспешно подыскивала слово или жест, она боялась, как бы Ксавьер не стала кричать или бить стаканы на глазах у всех окружающих.

– Я вас видел, – сказал Пьер.

– О, довольно! – вмешалась Франсуаза. – Замолчи.

Ксавьер встала. Она поднесла руки к вискам, по ее лицу катились слезы.

Внезапно она бросилась вперед.

– Я провожу ее, – сказала Франсуаза.

– Как хочешь, – отвечал Пьер.

Он демонстративно откинулся назад и достал из кармана свою трубку. Франсуаза бегом пересекла площадь. Напрягшись всем телом, с поднятой к небу головой, Ксавьер шла быстрым шагом. Франсуаза догнала ее, и они молча вместе прошли часть улицы Ренн. Внезапно Ксавьер повернулась к Франсуазе.

– Оставьте меня, – сказала она прерывающимся голосом.

– Нет, я вас не оставлю.

– Я хочу вернуться к себе, – сказала Ксавьер.

– Я пойду с вами, – сказала Франсуаза. Она подала знак такси. – Садитесь, – решительно добавила она.

Ксавьер повиновалась. Прислонясь головой к подушкам, она уставилась в потолок; лицо ее исказила гримаса.

– Этот человек… я сыграю с ним злую шутку, – сказала она.

Франсуаза коснулась ее руки.

– Ксавьер, – прошептала она.

Вздохнув, Ксавьер решительно отстранилась.

– Не трогайте меня, – резко сказала она. Она в растерянности взглянула на Франсуазу, словно в голову ей пришла новая мысль. – Вы это знали. Вы все знали.

Франсуаза ничего не ответила. Такси остановилось, она расплатилась и торопливо поднялась вслед за Ксавьер. Дверь своей комнаты Ксавьер оставила приоткрытой, а сама прислонилась к умывальнику. С опухшими глазами, растрепанная, с розовыми пятнами на щеках, она, казалось, была во власти разъяренного демона, толчки которого ранили ее хрупкое тело.

– Значит, в течение всех этих дней вы давали мне говорить и знали, что я лгу! – сказала она.

– Я не виновата, что Пьер все рассказал мне, а мне не хотелось придавать этому значение, – отвечала Франсуаза.

– Как вы, должно быть, смеялись надо мной! – сказала Ксавьер.