Гость - [3]

Встревожившись, я поднялась на ноги, чтобы проверить, как там Томас. Внезапно мир как будто закрутился и накренился. Его цвета поблекли и слились в один. Я видела только две вещи. Небо было подо мной, а трава надо мной. Голова закружилась, и я упала на землю.

Последним, что я услышала, было насмешливое карканье вороны.

Глава 2

Когда я открыла глаза, то поняла, что лежу на спине в саду. Я медленно поднялась на ноги. От зноя кружилась голова, ноги ослабли, как будто я добежала до вершины Холма Кошкиного Хвоста и на всём бегу спустилась вниз по другой стороне.

Облако куда-то скрылось, и снова светило солнце. Куры ковырялись в земле, малиновка пела, усевшись на заборе, пчёлы жужжали. Прохладный ветерок ворошил листву. Ворона куда-то улетела.

Мой брат был там же, где я оставила его, крепко спал на одеяле. Наклонившись над ним, я пощекотала ему пяточку, чтобы разбудить, но вместо того, чтобы заулыбаться и вытянуть пухлые ручки, прося, чтобы его подняли, он заплакал. Его лицо стало уродливым и красным! Да и плакал он скорее как кошка, а не как ребёнок. Когда я попыталась взять его на руки, он начал брыкаться и даже стукнул меня.

Вытащив из-за ворота платья медальон, я предложила его Томасу, но мой братик от его прикосновения вскрикнул.

– Томас! – испуганно воскликнула я. – Томас, это я, Молли. В чём дело? Почему ты плачешь?

Но Томас продолжал плакать и лягаться. После недолгой борьбы я наконец схватила извивающегося, орущего во всю глотку ребёнка и понесла в дом.

Мама бросилась нам навстречу:

– Что случилось с Томасом? Его ужалила пчела? Укусил паук?

Она попыталась взять его на руки, но мой братец боролся с ней так же, как и со мной. Он взвизгивал и завывал, и казалось, этому не будет конца.

– Быстрее, Молли, – сказала мама, – наполни ванну прохладной водой. Ему жарко, вот он и капризничает.

На дрожащих ногах я побежала к колодцу и принесла ведро воды. Мама не заметила, что на шее у Томаса нет медальона. Я надену его брату позже, когда он успокоится и никто не будет смотреть в нашу сторону.

Пока я наполняла ванну, мама раздела Томаса и опустила в воду. На мгновение он от удивления умолк. Мама осмотрела его, но не обнаружила никаких укусов. Увы, вскоре мой брат снова начал кричать.

Мама завернула его в мягкое одеяло и стала качать на руках. Но её старания были напрасны. Более того, Томас кричал всё громче и громче.

– Молли, приведи бабулю Хеджпат! – крикнула мама. – Немедленно!

Объятая страхом, я со всех ног бросилась по переулку, а затем сначала вверх по Холму Кошкиного Хвоста и вниз по другому склону. За моей спиной остался Томас, возможно, уже мёртвый, а впереди была бабуля Хеджпат. Лишь из любви к Томасу я заставила себя подойти к её двери и постучать.

– Что тебе нужно, девочка? – Голос старухи звучал так же хрипло и неприятно, как воронье карканье. – Могу я спокойно посидеть без того, чтобы какой-нибудь глупый ребёнок не стучал в мою дверь?

– Пожалуйста, бабуля, это из-за Томаса, – сказала я, задыхаясь. – Он кричит, как банши, и не даёт маме или мне дотронуться до него. Мама послала меня за тобой. Ты не могла бы прийти к нам? Он ведь малыш…

– Чушь! Скорее всего, его укусил паук или пчела.

Она собралась было захлопнуть дверь, но я расплакалась:

– Мама уже осмотрела его. На нём нет ни единого укуса. Томас никогда не плачет, он самый лучший…

– Тьфу на тебя, девчонка, закрой свой рот. Помни: никогда не знаешь, кто может тебя услышать! – Бабуля Хеджпат злобно зыркнула на меня, но всё же проковыляла внутрь, чтобы взять сумку с лечебными снадобьями.

В открытую дверь мне был виден старый стол и шаткий стул. Со стропил свисали пучки сушёных трав. Остальная часть дома была скрыта полумраком, неестественно густым в углах.

Двигаясь тихо, как мышь в комнате, полной кошек, бабуля Хеджпат вышла на улицу. Нахмурившись и что-то пробормотав себе под нос, она ущипнула меня за руку.

– Давай, давай, топай вперёд, дочка Сэма Кловеролла. В моём доме ты не увидишь ничего. Только то, что я позволю тебе увидеть.

Я побежала рядом со старухой, стараясь не отставать от её длинных шагов. Хотя я не проронила ни слова, бабуля Хеджпат продолжала что-то бормотать. Было ясно, что я ей не нравлюсь, но какое это имело значение? Я пришла к ней, чтобы она помогла Томасу. Как только он выздоровеет, я больше никогда не явлюсь к ней на порог. Что бы там ни творилось внутри дома, я знать не знаю, да и не желаю знать.

Задолго до наших ворот мы услышали истошные вопли Томаса.

– Он как будто «притворяется» Томасом, – сказала я. – Ты ведь знаешь, как мы все говорим, что он уродливый, чтобы не…

Бабуля быстро повернулась ко мне. Лицо её вспыхнуло гневом.

– Цыц! Ни одного слова больше от тебя, девчонка.

Я прикрыла рот рукой, чтобы не ляпнуть грубость, и последовала за старухой в дом.

Оттолкнув маму в сторону, бабуля склонилась над Томасом и принялась мять и щипать его. Она вертела его и осмотрела со всех сторон. Она даже его понюхала. Наконец она выпрямилась и посмотрела маме в глаза:

– Наберись мужества и выслушай то, что я тебе скажу, Агнес Кловеролл.

Мама задрожала. От дурного предчувствия у неё перехватило дыхание.