- Но вы знали.
- Я знал. - Он сжал медальон в пальцах. - Я знал, что мама боялась его. Я тоже научился бояться его. Большинство матерей, укладывая детей спать, рассказывают им сказки. Моя мама повторяла вслух мне свое полное имя и адрес в Копенгагене каждую ночь. Такая была моя сказка перед сном. Ее имя, ее адрес, имя ее отца, имена родственников. Гизела Магнуссен, дочь Сорена Нильса Магнуссена, 23 Хальфдансгейд 2300 Копенгаген...
Сорен закрыл глаза, повторяя сказку его матери. Грейс перестала дышать, когда его голос перешел на шепот. Она представила девушку восемнадцати лет со светлыми волосами, серыми глазами, сидящую на краю маленькой кровати мальчика. Она представила, как юная, напуганная мать натягивает до подбородка одеяло и шепчет ему на языке, которого в доме больше никто не знал. Она говорила маленькому сыну, почему заставляла его выучить адреса и имена на память? Или делала это в качестве детской игры?
- Каждую ночь она рассказывала мне одну и ту же историю. Каждую ночь я должен был повторить ее. Она знала, что был всего лишь вопрос времени, прежде чем он отправит меня в школу и устанет от нее.
- Она боялась, что вы вдвоем исчезнете?
- Она думала, что он убьет ее.
Сорен на мгновение посмотрел в глаза Грейс и снова отвел взгляд.
- На самом деле, он просто отпустил ее и переключился на новую жертву.
- Боже мой, что пережила ваша мать...
- Об этом невыносимо думать. Она любила нас, мою сводную сестру Элизабет и меня. Вот почему она осталась и не уехала, не сбежала. Любовь сделала ее узником в этом доме. Любовь ко мне.
- Вас разлучили?
- Когда мне было пять. Он отправил меня в школу-интернат в Англии. Маму бесцеремонно уволили и отправили в Данию. Она вышла замуж и родила мою сводную сестру Фрейю. Я не виделся с ней и не встречался с сестрой до своего восемнадцатилетия.
- Что вы испытали, когда снова увиделись с нею?
Он молчал и, казалось, обдумывал ее вопрос.
- Ответить на ваш вопрос могу, только сказав, что я надеюсь, что рай хотя бы на половину полон той радостью, как и наши сердца в тот день. Даже сейчас, когда ее больше нет, я все еще ощущаю эхо той радости, все еще ощущаю отголоски.
Горло Грейс сжалось.
- Даже не могу представить. - Грейс подумала о ребенке, которого однажды носила. О ребенке, которому не суждено было родиться, и, тем не менее, крохотная частичка ее страдала о том, что могло быть. - Что она, должно быть, чувствовала, потеряв вас и затем снова вас обретя...
Он молчал и смотрел на фотографию в медальоне. Грейс хотела прикоснуться к нему - к его руке, его лицу, но воротничок священника на его шее, и стена, о которой он предупреждал ее, удержали ее от прикосновения.
- И теперь еще одна единственная женщина в мире, которую я когда-либо любил, попала в тот же дом, куда попала моя мать, где ее изнасиловали и где она годами жила в страхе. И по той же причине - из-за любви ко мне. Не поверю, что Мари-Лаура проделала все сама. Ей помогают. У нее... я даже не могу думать об этом.
- Тогда не думайте, - сказала Грейс с большей уверенностью, чем сама ощущала ее. - Нора бы не хотела, чтобы мы думали. Она бы хотела, чтобы мы вытащили ее оттуда. Мы знаем где она, да? Каков план?
- Кингсли постарается вытащить ее. Он умолял меня позволить ему попытаться. Я не мог отказать.
- В одиночку?
- Если кто и может ее спасти без кровопролития, так это он.
- Без кровопролития?
- Он тридцать лет жил с виной за гибель своей сестры. Все это время он винил себя, веря в ее самоубийство. Я не могу просить его снова ее убить. Не стану.
- Что, если это не сработает, если он не спасет ее, есть план Б?
Сорен не ответил.
Кингсли поднялся по лестнице и встретил их. - Дэниел сказал приезжать в любое время.
- Кто такой Дэниел? - спросила Грейс.
Кингсли прохладно усмехнулся.
- Он старый... думаю, друг. Его покойная жена и я были любовниками, перед тем как они встретились и поженились. Когда она умерла, Дэниел закрылся в своем доме на несколько лет. Взял его зверушку, чтобы она помогла вытащить его. - Кингсли указал на Сорена.
- Вы говорите о Норе? - Грейс сузила глаза на Кингсли.
- Именно. Он на неделю отпустил ее к Дэниелу.
- Для чего? - Грейс не была уверена, хотела ли она знать ответ.
Широкая улыбка расплылась на лице Кингсли. Сорен не стал встречаться с ней глазами.
- У нашей Норы волшебная киска. Она противоположность Бермудскому Треугольнику. Большинство мужчин заплывают в нее и находят себя.
- Кингсли, достаточно. - Сорен посмотрел на него.
- Ты был первым ее Потерянным мальчиком, - ответил Кингсли, абсолютно не страшась Сорена.
- Дэниел - мой старый друг, - ответил ей Сорен, игнорируя Кингсли. - Его дом очень близко расположен к дому моей сводной сестры Элизабет. Важно только это. Дэниел предупредил Аню о нашем приезде? - Обратился он к Кингсли.
- Он сказал, что Аня и дети в Монреале на несколько дней.
- Хорошо, - ответил Сорен. - Мы хотим, чтобы как можно меньше людей были вовлечены в это.
- Детей мы оставим здесь. И вас, madame, тоже, - Кингсли обратился к Грейс.
- Я тоже еду. Что бы то ни было, я еду. - Ни за что на свете она не вернется в Англию, пока не увидит Нору в безопасности.
