- Бывало и лучше, - сказал она в ответ на вопрос Мари-Лауры. - Обычно я в наручниках по обоюдному согласию.
- Обычно?
- Меня много раз арестовывали.
Мари-Лаура подошла к ней ближе и наклонилась. Она стояла так близко и изучала ее с такой тщательностью, что Нора уловила аромат ее парфюма – кипарисовый, и заметила морщинки в уголках глаз, спрятанные под впечатляюще искусным макияжем.
- Тебе что-то понравилось? - спросила Нора и откинулась на спинку стула, пытаясь отстраниться как можно дальше от Мари-Лауры.
- Просто пытаюсь увидеть то, что видит в тебе он. Мой муж, я имею в виду. И до сих пор не нахожу.
- Я отлично делаю минет.
В ответ она получила пощечину, жесткую и быструю, по левой щеке.
Нора поморщилась и заморгала, прогоняя слезы с глаз.
- Ты, правда, хороша в этом, - ответила она.
- Вау.
Сорен и посильнее бил ее, но лишь однажды, в ту ночь, когда она вернулась к нему.
- Я думала, у моего мужа более утонченный вкус.
- В винах, музыке и книгах да. Хотя отвратительный вкус в женщинах. Это очевидно.
Нора приготовила себя к еще одной пощечине. Но ее не последовало.
Мари-Лаура сделала пару шагов назад, пока снова не оказалась у окна. Что-то было в этом окне, в этой комнате... у Норы появилось ощущение, будто она уже была в этом доме, но когда? Она вспоминала это как сон - все в тумане, одни ощущения, ничего материального.
- Когда я вышла за него, мне было всего лишь двадцать один. А ему исполнилось восемнадцать в нашу брачную ночь. Тогда мы были не более чем детьми, потому я простила его за то, что он не любил меня.
- Как это по-христиански.
- Понимаешь... вскоре после свадьбы я узнала правду о нем и моем брате. Они пытались скрыть ее от меня. Но я знала. Я видела, как они иногда перешептывались, видела, как мой муж смотрел на моего брата, когда он должен был так смотреть на меня. Кингсли хвастался своими победами с девушками. Как девушка, я думала, что он преувеличивает. Затем я узнала о нем и моем муже, я думала, он врал все время. Прикрывал свой стыд.
- Кингсли не гей. Как и Сорен. Ну, не то, чтобы совсем... ты понимаешь.
- Теперь понимаю. Тогда я считала, что они были глубоко влюблены друг в друга. Я знала, что брак был по расчету, по крайней мере, Сорен так сказал, но я согласилась на него, потому что знала, что, в конце концов, он меня полюбит. Почему бы и нет?
- Я могу придумать несколько причин, - ответила Нора, настроенная разозлить Мари-Лауру как можно сильнее. Гребаная умалишенная. Если она переживет это, Нора убьет Сорена за то, что он женился на Мари-Лауре много лет назад. В теории это казалось идеальным решением. Мари-Лаура и Кингсли были без денег. Трастовый фонд Сорена ждал, когда он женится или ему исполнится двадцать один. Если Мари-Лаура и Сорен поженились, никто не мог сказать ни слова о том, что Кингсли и Сорен проводили время вместе. Они могли жить в одном доме. Мари-Лаура была бы богатой и свободной делать все, что пожелает, с кем, кого пожелает. Но именно Сорена она хотела, единственного мужчину, чью любовь она никогда бы не получила. И план, который казался таким идеальным на бумаге, брак, который был выигрышным для всех... для Кингсли, Сорена и Мари-Лауры, стал началом и концом всего. Может быть, даже жизни Норы.
- Все в этой школе любили меня. Каждый мальчик был готов отдать всего себя ради меня. Когда я узнала, что мой муж не заинтересован во мне, я даже приняла предложение одного из них. Одного из студентов, парня по имени Кристиан. Идеально, non? О, и одного из священников.
- Это шокирует.
- Они никогда не видели такой красивой девушки, как я. Почему же это должно шокировать?
- Кроме Сорена, я никогда не встречала священника, которого интересовали женщины.
Мари-Лаура так сладко улыбнулась, что Нора пожелала, чтобы та ее еще раз ударила. Все что угодно, кроме этой улыбки.
- Должно быть, он любит бить тебя.
- Он садист. Конечно, любит.
- Это беспокоит тебя? Что он садист? То, что он должен причинить боль, чтобы возбудиться?
- Будешь допрашивать меня о моих отношениях с Сореном?
- А у тебя другие планы?
Руки Норы были скованы наручниками за спиной, и, казалось, плюс ко всему они были еще и прикованы к стулу.
- Думаю, нет. Что ты знаешь о Сорене? Ты не видела его тридцать лет. Откуда ты знаешь, что он любит? Как ты вообще нашла меня? Чего ты хочешь?
Наконец, когда она поддалась страху, из Норы посыпались вопросы.
- Чего я хочу? - повторила Мари-Лаура последний вопрос. - Я расскажу. Я хочу поговорить со своим мужем.
- Ну, так позвони ему. В доме священника есть телефон. У него есть мобильный, хотя за него платит церковь, и он редко использует его для личных звонков. Он очень дотошный в этом вопросе.
- Нет... я пыталась разговаривать с ним, перед тем как мы сошлись. Я снова и снова спрашивала его, что с ним не так, из-за чего он не хочет быть со мной.
- Может, он был не так влюблен в тебя, - предположила Нора, но Мари-Лаура проигнорировала ее.
- Если в моих руках будет тот, кого он любил там, кого он хотел защищать, тогда, возможно, он, наконец, ответит на мои вопросы. Хотя я не могу поверить, что он любит тебя. Особенно сейчас, когда тебя я встретила.
