Госпожа Печалей - [31]

кого она не заметила раньше.

Склепорожденный, Зорграш, поднялся с песка, на котором сидел.

— Договаривались, что я доведу вас до Оракула под Вуалью, — сказал он. — Договор в силе, пока мне платят.

— Если ты способен довести нас до Оракула под Вуалью, Бельвегродский маяк вознаградит тебя, — заверила Кветка Зорграша.

— Путь будет тяжелым, — предупредил проводник. — Болотные Курганы неумолимы.

— Поэтому и думать об этом не стоит, — сказал Омид. — Без оружия, даже без провизии…

Кветка нахмурилась, но в нытье солдата было зерно истины. Без оружия и без еды у них нет ни одного шанса.

— Я знаю, где взять все, что вам нужно. — Зорграш оскалил острые зубы в хищной ухмылке. — Только спросите себя, насколько сильно вам это нужно… и насколько вы на самом деле отважны.

Глава шестая

Сорайя держалась рядом с Зорграшем, вприпрыжку бегущим по заросшей кустарником местности. Она не доверяла склепорожденному. И не считала его человеком. В нем было больше от неупокоенного, чем от смертного. Пускай он полезен, но опасно забывать, что он не такой, как они. Его разум полон странных и мерзких помыслов, и движут им нечеловеческие позывы.

Довериться Зорграшу не было выбором Сорайи… и решение принимала не она. Главным был Венцеслав. А приказы есть приказы, исходят они от азирита или обретенного. Так она сказала и Омиду, когда тот предложил воспротивиться Венцеславу. Но Венцеслав — капитан, и их солдатский долг — делать то, что им сказано. Не подчиниться — значит нарушить клятву чести, которую они приносили, вступая в Гробовую стражу, клятву именем Зигмара. Сорайя, например, никогда бы не позволила себе нарушить такую клятву.

Край этот был безрадостным. Почва представляла собой серовато-коричневую грязь, сбившуюся в ломкие комья, рассыпающиеся в пыль при малейшем толчке. Вскоре Сорайя выяснила, что более-менее твердые участки — это те, на которых растет кустарник. Тонкие, скелетоподобные кусты редко поднимались над землей больше чем на три фута. Стволы их, черные как смоль, изобиловали пурпурными шипами, с огромным удовольствием коловшими все, что к ним приближалось, и делавшими это с такой частотой и упорством, что Сорайе казалось, что растения эти способны перемещаться, когда на них никто не смотрит. Она уже была исцарапана с ног до головы и потеряла из-за жадных кустарников немало крови.

Женщина оглянулась, разыскивая спутников, медленно продирающихся сквозь черные шипастые заросли. Им определенно было не легче, чем ей.

— Будь прокляты эти колючки! — выругалась она.

— Единственный путь. — Зорграш обернулся на треск сломанной Сорайей ветки, алчно впившейся ей в кожу. — Только их корни и держат здешнюю почву.

Сорайя отшвырнула прут и потерла царапину на ноге.

— Сжечь бы все эти вампирские заросли.

Склепорожденный ухмыльнулся:

— Тогда не стало бы и корней, и все тут рассыпалось бы пылью. Даже останься у нас наш бочонок, пыль на нем не переплывешь.

Сорайя, нахмурившись, сломала еще одну шипастую ветку.

— Туда, куда мы идем, должна быть дорога получше, — проворчала она, в который уж раз с тех пор, как они покинули пляж и углубились в заросли.

— Есть и получше, — ответил Зорграш, — но на них… ну, там мы могли бы встретиться с кем-то, с кем встречаться не хотим. Этот путь — шанс, пусть и маленький, что нам не придется драться. — Он с силой наступил на комок земли, из которой рос тощий кустик. Комок, сцепленный лишь молодыми корнями, рассыпался, и растение мягко легло в серую пыль. — А Тугра весит дюжину таких, как я, — объяснил Зорграш. — Так что здесь он не пройдет. На это можешь положиться.

— Почему вообще он обосновался в таком месте? — спросила Сорайя.

— Потому что такому, как он, хорошо охотиться в Болотных Курганах и Жутколесье. — Проводник помахал в воздухе пальцем с длинным когтем. — Себе подобных он недолюбливает, вот и построил жилище там, куда такие, как он, не полезут. Тут есть всего несколько троп, достаточно твердых, чтобы его выдержать.

— Огор, — хрипло пробормотала Сорайя. Неужели они и впрямь настолько отчаялись, чтобы рискнуть сразиться с огором безоружными? Пусть Венцеслав и думает, что заклинания Гаевика или молитвы Махьяра им как-то помогут, но Сорайя всегда считала, что полагаться на магию довольно опасно. И все же Зорграш уже встречался с этим существом — и ушел живым. — Возможно, он нам поможет.

Но Зорграш сразу отмел все надежды:

— Мы недостаточно сильны, чтобы договориться с Тугрой. Будь с нами караван с дюжиной вооруженных воинов — другое дело. Обменяли бы мясо на специи, металл, или что там ему еще приглянется. Но такие оборванцы, как мы? Угрозы от нас никакой, и в переговоры с нами вступать незачем. Тут уж если и подвернется возможность перекинуться с ним парой слов, так это пока он будет решать, в каком котле тебя сварить.

От устрашающей картины рука Сорайи сама собой метнулась к поясу, к мечу, которого там не было. Женщину пробрала дрожь. Нет, не из-за страха перед огором — а из-за отсутствия возможности дать при необходимости отпор.

— Сколько еще нам идти? Мы ищем какие-то вехи? — спросила Сорайя, пытаясь сосредоточиться на непосредственных проблемах.