– Нет! – Он прикоснулся пальцем к ее губам. – Выслушай меня до конца. Столкнувшись лицом к лицу с жестокой истиной, я понял, что только одно стояло между мной и женщиной, которую я люблю больше всего на свете.
В ответ на ее немой вопрос Джеффри добавил:
– Это был я сам. Я ненавидел себя за то, что пал, как мне казалось, настолько низко, что предал те идеалы, которые отстаивал раньше с такой гордостью. И эта ненависть к самому себе ослепила меня.
– Ты самый достойный человек, которого я знаю, – возразила Лиззи.
Он со вздохом покачал головой:
– Увы, это не так. Мне надо получить прощение – как и тебе.
– Не все в нашем мире готовы прощать правду, узнав ее, – заметила Лиззи.
– Хайтауэр умер, – продолжал Джеффри. – Теперь никто, кроме нашей семьи, не знает темных деталей твоей истории. Ты жила честно в Австралии со своим братом до того, как приехала в Англию. Это все, что следует знать посторонним.
Он прикоснулся к ее щеке своей теплой ладонью и смахнул слезинку большим пальцем.
– Что же касается твоего происхождения, то для меня ты – внучка леди Торнборо. Этого должно быть достаточно и для всех остальных.
Джеффри немного помолчал, потом вновь заговорил:
– А если этого все же недостаточно, то тебе нужно только согласиться стать моей женой. Тогда ты станешь баронессой, а это уж наверняка заставит молчать всех сплетников.
Она всхлипнула, и ее глаза вспыхнули от счастья.
– Лиззи, ты поступила очень смело, решив приехать в Лондон.
Она снова всхлипнула:
– Смело – или глупо?
– Пересечь океан, как это сделала ты, не зная, что ждет тебя здесь… Ты очень рисковала. Благодаря тебе я узнал о смерти Эдварда. Ты ответила на вопросы, терзавшие меня долгие годы, и дала мне шанс мысленно воссоединиться с братом. Ты сильная женщина, Лиззи Пул. Твердолобая, упрямая, но совсем не глупая.
Лиззи засмеялась, коснувшись своего шрама на виске.
– Да, кажется, моя твердолобость спасла меня уже не раз.
Он сжал ее руку:
– Но сердце твое – нежное. В нем живет добродетель и благородство.
– Добродетель? – переспросила Лиззи с недоверием. – Уже долгие годы никто не говорил мне, что я добродетельна.
– Любовь моя, однажды я уже был к тебе слишком строг и осудил тебя. Поверь, больше я не повторю такой ошибки. Я буду защищать твою честь и достоинство от любых нападок.
Она поднесла к губам его руки.
– Ты уже это сделал.
Прикосновение ее губ к его рукам было таким трогательным, что у него вырвался глубокий вздох. Он тотчас привлек ее к себе, прижал к своему сердцу и нежно поцеловал.
