Госпожа чародейка - [25]

Особенно большая плюха ударила в мой защитный купол и медленно сползла по нему, как по стеклу, вниз. Женщины охнули.

Нда. Грубо получилось. Препод по чарам дал бы мне за такое колдовство подзатыльник. И громко отругал.

Хорошо, что дамы семейства Фурр думают, что так все и должно быть.

— А вот и ваша пропажа, — я сняла защитную сферу и указала на один из комков грязи у заляпанного забора.

Прочла заклинание чистоты, и в траве блеснул широкий ободок брачного браслета. Госпожа Фурр ахнула и бросилась поднимать свое украшение. Потом повернулась к свекрови и, глядя на нее злобным взглядом, поинтересовалась:

— Значит, говорите, я транжирю деньги?

— Это не я, — нагло заявила старуха. — Ты сама, небось, его туда уронила.

— Спасибо, госпожа Ридли, что нашли мою пропажу, — сказала Кира Фурр, повернувшись ко мне. — Простите, что заставила вас копаться в нашем дерьме.

Я пожала плечами.

— Мила, — продолжила госпожа Фурр, — будь добра, заплати госпоже чародейке, а мы с бабушкой побеседуем.

Девушка кивнула и увела меня обратно в дом.

В поместье господина Дорна я шла, имея в кармане несколько крупных купюр, а в руках пакет с какими-то черными, очень вкусными ягодами.

* * *

Слух о том, что новая чародейка приходила в дом старосты и что-то там делала, разнесся по деревне за считанные часы и вызвал большой общественный резонанс, а когда в выходной день я появилась на пороге местного магазина — настоящий шок.

Видимо, за годы общения с Эриком Дорном, деревенские жители привыкли к тому, что колдун — существо особенное и до простых людей почти не снисходящее. Мне реакция пастухов тоже была в диковинку.

Во всем мире отношение к волшебникам ничем не отличается от отношения к людям без магических способностей. Даже боевики и некроманты вряд ли вызовут у кого-то сильные эмоции. Ну, разве что, легкую настороженность, да и то лишь у самых подозрительных.

Но левантийский Дорф, видимо, отличался от остального мира. Здесь к волшебникам относились с тем же пиететом, что и несколько десятилетий назад — до всплеска рождаемости детей с магическим даром. Это я в полной мере ощущала на себе каждый раз, когда появлялась на деревенских улицах — каждый встречный житель спешил выразить мне свое почтение, а вот заводить или поддерживать со мной разговор на посторонние темы никто не решался.

То, что я не гнушаюсь общаться с простыми людьми, существенно повысило рейтинг моей популярности. И прибавило работы. Ко мне стали обращаться гораздо больше клиентов, чем к господину Дорну.

Пастухи не только покупали у меня целебные зелья (варить их теперь приходилось почти в промышленных масштабах), но и просили зачаровать им ворота в хлеву, чтобы из него не выбрались особо бодливые козлики (видела я этих чудовищ — мохнатые, с огромными рогами и раза в полтора крупнее обычных козлов), зачаровать от пожаров дома, поставить во дворах сигналки от воров, потому как ближе к зиме в деревню приходили перекупщики шерсти, которые зачастую выглядели очень подозрительно.

Вместе с количеством работы росли и доходы. Четкого прейскуранта на мои услуги не было, да он, по сути, и не требовался. Платили мне щедро, хотя и по мере своих возможностей. А когда выяснилось, что госпожа чародейка с большим удовольствием берет за свои труды продукты, так в моем стареньком холодильнике больше не переводились деревенские вкусности — молоко, яйца, домашний сыр и масло, зелень и овощи.

Вообще, после своего первого приема я честно попыталась отдать вырученные деньги мастеру — принесла конверт на занятие в понедельник, но господин Дорн от него отмахнулся.

— Ты заработала эти деньги, — сказал он мне. — Значит, они твои.

Наши отношения с мастером отличались особенной стабильностью. Мы, как и было решено ранее, встречались дважды в неделю, а в остальное время делали вид, что меня не существует. Вернее, это я делала вид, а вот господин Дорн, похоже, действительно обо мне забывал.

За весь первый год своей практики я ни разу не нарушила границ его территории. Хотя там явно происходило что-то интересное. Из лаборатории чародея то и дело доносились то шум, то грохот, то самые невероятные запахи. А через расположенный в подвале дома портал время от времени прибывали гости.

Я много раз слышала смех и незнакомые мужские голоса, раздающиеся с половины мастера. Было очень любопытно взглянуть на посетителей господина Дорна, но приходилось пересиливать любопытство. У чародея не возникало желания сообщать своим гостям, что кроме него в доме живет кто-то еще, а мне самой было неловко обнаруживать свое присутствие. Да и боязно. Вдруг мастер посчитает это поводом досрочно прекратить мою стажировку?

А он первое время словно действительно этого желал. Если наши с ним занятия в библиотеке проходили тихо и плодотворно, то в тренажерном зале творился настоящий кошмар. Колдун с каким-то мстительным удовольствием так гонял меня по снарядам, что через два часа я выбиралась из зала едва ли не ползком. Впрочем, это оказались только цветочки. Самое веселье началось, когда мой научный руководитель вздумал провести для меня ускоренный курс боевой магии и фехтования. В универе мы, конечно, проходили азы этих дисциплин, так что кое-чему я обучена была, но мастеру это показалось недостаточным.