Госпожа Абу-Симбела - [83]

Скрываясь под тамариском, от страха трясся Меба. Напичкав себя настойкой мандрагоры, в одурманенном состоянии он перелез через стену ограды и приготовился к удару.

Когда Урхи-Тешшуб наклонится к нему, он перережет ему горло кинжалом, украденным у одного сотника. Он оставит оружие в трупе, а обвинят в убийстве военных, они сделали это, чтобы отомстить врагу, на совести которого смерть многих египтян.

Меба никогда не убивал и знал, что это деяние приведет к проклятию, но он будет защищаться перед судьями загробного мира, объясняя, что его принудили. Теперь сановник должен был думать только о кинжале и горле Урхи-Тешшуба.

Шаги.

Шаги медленные и уверенные. Его добыча приближалась, остановилась, наклонилась...

Меба поднял руку, чтобы ударить, но сильный удар кулака по голове заставил его погрузиться во тьму.

Серраманна приподнял Меба и схватил его за ворот туники.

— Предатель, жалкий тупица... Вставай, Меба.

Тот оставался неподвижен.

— Хватит прикидываться!

Голова Меба как-то неестественно склонилась к плечу. Удар Серраманна был слишком сильным.

ГЛАВА 52

В рамках необходимого расследования по поводу ужасной смерти Меба Серраманна должен был подвергнуться допросу, проводимому Амени. Чувствуя себя неуютно, сард опасался быть наказанным.

— Дело ясное, — заключил писец, — ты подозревал с полным на то основанием, что Меба обманул тебя и хочет уничтожить Урхи-Тешшуба. Ты попытался арестовать Меба на месте преступления, но он защищался и подверг твою жизнь опасности и был убит во время борьбы.

Бывший пират расслабился.

— Это прекрасный отчет.

— Если бы он не умер, Меба отдали под суд. Его виновность не вызывает сомнения, имя Меба будет убрано из всех официальных документов. Но остается вопрос: на кого он работал?

— Он утверждал, что действовал по приказу Аша.

Амени потрепал свою кисточку.

— Заставить уничтожить хетта, чтобы освободить Рамзеса от обузы... Но Аша не доверил бы это задание светскому человеку и трусу! И, кроме того, он не пошел бы против воли Рамзеса, уважающего право убежища. Меба обманул еще раз. А если он был одним из хеттских шпионов?

— Разве они не были расположены к Урхи-Тешшубу?

— Сегодня императора зовут Хаттусили. Урхи-Тешшуб — лишь изменник. Уничтожая заклятого врага нового властителя хеттов, шпионы стремились завоевать его хорошее расположение.

Сард погладил свои длинные усы.

— Иначе говоря, Офир и Шенар не только живы, но все еще находятся в Египте.

— Шенар исчез в Нубии, Офир не появлялся многие годы.

Серраманна сжал кулаки.

— Этот проклятый маг может быть совсем близко от нас! Косвенные доказательства его бегства в Ливию были лживы и предназначены для того, чтобы усыпить мое недоверие.

— Разве Офир не доказал, что умеет оказываться вне досягаемости?

— Не для меня, Амени, не для меня...

— А если однажды ты приведешь нам его живого?

В течение трех нескончаемых дней густые черные облака закрывали солнце над Пи-Рамзесом. Для египтян волнения, названные богом Сетом, смешивались с опасностями, которые передавали посланники богини Сехмет, предвестники болезней и несчастий.

Только один человек мог помешать ухудшению ситуации: Великая Супруга Фараона, земное воплощение вечного Закона, который Фараон насыщал подношениями. Это было время, когда каждый смотрел сам за собой, и без снисходительности пытался честно исправить недостатки. Беря на себя ответственность за недостатки и достоинства своего народа, Нефертари отправилась в Фивы в храм Мут, чтобы возложить подношения к ногам статуи грозной богини Сехмет и таким образом превратить мрак в свет.

В столице Рамзес согласился принять Моисея, кричавшего, что темнота, покрывавшая столицу, была девятым несчастьем, посланным Яхве на египетский народ.

— Ты убежден, наконец, Фараон?

— Ты только по-своему истолковывал естественные явления, приписывая их твоему богу; это твое видение мира, и я его уважаю. Но я не соглашусь, чтобы ты сеял волнения в народе во имя религии. Это противоречит Законам Маат и может привести только к хаосу и мятежам.

— Требования Яхве остаются неизменными.

— Покинь Египет со своими сподвижниками, Моисей, и молись своему богу там, где ты этого хочешь.

— Это не то, что ждет Яхве; вместе со мной должен уйти весь еврейский народ.

— Ты оставишь здесь скот, крупный и мелкий, так как по большей части он вами нанят и принадлежит нам. Те, кто отказывается от Египта, не могут пользоваться его благами.

— Наши стада уйдут вместе с нами, ни одно животное не останется в твоей стране, так как каждое послужит культу Яхве. Нам они нужны, чтобы совершить жертвоприношение до нашего прибытия в Землю Обетованную.

— Ты поведешь себя, как вор?

— Только Яхве может меня судить.

— Какая вера могла мы оправдать такое действие?

— Ты не способен ее понять. Лучше уступи.

— Фараонам удавалось пресекать фанатизм и нетерпимость, смертельные яды, разъедающие сердце человека. Ты не опасаешься, как я, последствий абсолютной и окончательной истины, вера в которую навязывается одними людьми другим?

— Выполни волю Яхве!

— Неужели у тебя больше нет ничего, кроме угроз и поношений на устах, Моисей? Что стало с нашей дружбой?