Господство в воздухе - [31]

Так, самопроизвольно, силою вещей, возник воздушный бой; самолеты стали вооружаться, а летчики — стремиться нападать и защищаться. Из этих первых схваток сразу выяснилось, что самолеты, имевшие большую скорость, обладали громадными преимуществами, так как они имели возможность по желанию атаковать или уклоняться от нападения, в то время как более тихоходные были вынуждены подчиняться воле противника.

В результате этого вывода появились самолеты-истребители («охотничьи»), которые получили это название именно потому, что задачей их с самого начала было истреблять («охотиться») неприятельские самолеты — разведывательные, артиллерийские и др.

Самолеты-истребители обладали максимальной скоростью и наиболее мощным вооружением, а потому естественно, что они немедленно получили в отношении воздушного боя перевес над самолетами других типов. Тогда почувствовалась необходимость, в целях защиты самолетов других типов, которые не могли состязаться в скорости с истребителями, нейтрализовать деятельность истребителей противника путем применения подобных, же самолетов, т. е. самолетов, способных, я сказал бы, истреблять истребителей (поохотиться за охотниками»).

Таким образом возникло соревнование с целью получить самолеты скоростные — более быстроходные, чем неприятельские, — и наиболее маневренные, т. е. могущие выполнять так называемые фигуры (приемы высшего пилотажа), посредством которых, в случае превосходства противника, самолет сможет выйти из боя и уйти от противника. В этом соревновании все приносилось в жертву для достижения максимальной скорости, максимальной маневренности и максимальной скороподъемности (последнее свойство является необходимым для достижения перевеса). Таким образом экипаж был сокращен до минимума — только один летчик, на обязанности которого лежало и использование вооружения. Радиус действия также был сокращен до минимума — час или немного более полетного времени. Задачей же истребителей было сбивать неприятельские самолеты других типов[29] и охранять свои самолеты других типов от неприятельских истребителей.

Так как приходилось иметь дело с чрезвычайно быстроходными самолетами, применение которых вдобавок требовало приемов высшего пилотажа, т. е. самолетами, управление которыми было нелегким делом, то их поручали лучшим и наиболее отважным летчикам.

Истребители сразу же стали пользоваться чрезвычайной благосклонностью, в основном по двум причинам. Самолетам других типов — разведывательным, артиллерийским, бомбардировочным — давались точные и определенные задания, при выполнении которых они оказывались в явно неблагоприятных условиях в случае встречи с неприятельскими истребителями. Самолеты-истребители, напротив, имели менее определенные задания: они либо отправлялись на поиски неприятельских самолетов других типов, при встрече с которыми они оказывались в условиях явного превосходства; либо им случалось встречаться с истребителями противника (в этом случае условия обычно были одинаковы для обеих сторон), причем им предоставлялась возможность завязать бой или избежать его, или же, завязав бой, прервать его. Поэтому задача истребителей была более блестящей, менее ограниченной узкими рамками и даже, в некотором смысле, менее опасной. Отсюда — предпочтение, которое летчики оказывали этой специальности. Деятельность истребителей проходила наиболее на виду у высших органов командования и оказывала последним, так сказать, наиболее непосредственные услуги. Неприятель пытался бомбардировать места расположения высших штабов; при этом выяснилось, что наиболее пригодным средством противодействия этим попыткам являлись именно истребители, так как эти самолеты, благодаря своей большой скороподъемности, успевали подняться во-время — едва только поступало сообщение об угрозе неприятельского нападения, а, поднявшись, они могли легче сбивать тихоходные бомбардировочные самолеты. Таким именно образом истребители применялись для так называемого «воздушного охранения» («polizia del cielo») и пользовались благоволением высших штабов, которым — по крайней мере в дневное время — они могли обеспечить спокойствие.

Это двоякое предпочтение, которое почти немедленно встретили самолеты-истребители, вызвало быстрый рост этой специальности, но в то же самое время оно вызвало отклонение от ясного взгляда на проблему и от верного понимания значения господства в воздухе.

В течение войны часто случалось, что одно из воюющих государств, истребительной авиации которого удавалось сбить большее число самолетов противника, по сравнению с числом его собственных самолетов, сбитых противником, заявляло, что оно обладает господством в воздухе, в то время как в действительности оно обладало лишь временным преобладанием («predominio»), которое хотя и затрудняло воздушные действия противника, но не исключало их вполне. И в самом деле, до самого дня перемирия все участники войны выполняли боевые действия в воздухе.

Самолет-истребитель, несмотря на свои наступательные свойства, был самолетом, применявшимся с оборонительными целями; иначе и быть не могло, так как его незначительный радиус действия вынуждал его ожидать противника, а не отправляться на поиски последнего, или же заставлял искать противника там, где он намеревался производить операции над нашим расположением. Таким образом, истребительные самолеты применялись для того, чтобы сбивать неприятельские самолеты, пытающиеся произвести разведку или обслуживающие артиллерию, или же для обороны важных центров от бомбардирования с воздуха. Вследствие этого их применение было всегда разрозненным, и воздушные бои обычно принимали форму воздушных поединков, в которых ярко проявлялись особое искусство и отвага так называемых «асов»