Господин Адамсон - [28]

Внезапно мое сердце забилось сильнее. Да-да, я понял, куда надо ехать. Пока миссис Миллер, оглядываясь, как заблудившийся в лесу полевой заяц, кричала: «Направо, нет, налево, тут, нет, там наверху, нет, здесь!» — я, не слушая ее, ехал на улицу моего детства. Фары «ситроена» высвечивали виллы, которых я никогда не видел. Но были и старые дома, оставшиеся от того времени: дом Рики Ваннера, дом семьи Гросс и дом господина Хенкеля, в его саду когда-то бегала вдоль забора такая страшная овчарка, что я обходил дом за километр. Я переключил на вторую скорость и поехал вверх по невероятно знакомой улице; миссис Миллер, потеряв интерес к происходящему, сидела рядом со мной. Я остановился перед домом Белой Дамы.

— Мы приехали, — сказал я.

— Кто бы сомневался! — воскликнула миссис Миллер, просыпаясь от своих грез. — Это было совсем не трудно!

Я вышел. Железные ворота, за ними угадывался силуэт дома. А дальше на фоне неба темнел каменный забор виллы господина Кремера. В ней ни огонька, само собой разумеется. И бывший мой дом тоже не был освещен, и даже дома, в котором жил (а может, живет до сих пор) Мик, не видно в темноте. Ясное небо, усыпанное звездами, кто-то летает в воздухе — не то летучие мыши, не то совы.

Железные ворота открылись, хотя мы и не звонили. Возможно, какой-то датчик уловил наш приезд или Белая Дама угадала его шестым чувством. Открытая дверь дома в конце дорожки из гранитных плит, освещенной прожекторами. Силуэт женщины у двери. Миссис Миллер мчалась передо мной, я бежал за ней. При этом я, наверное, сделал несколько шагов не по идеальной прямой, потому что включилась сирена, тот самый серебристый звук, который ребенком я слышал так часто, да, собственно, каждый день, когда приходил почтальон или рассыльный от «Глобуса» привозил недельную порцию редиски.

Белая Дама собственной персоной стояла в дверях. (Знаешь, Анни, я надеялся, что смогу рассказать тебе всю историю, не упоминая ее. Но это невозможно.) Она пошла нам навстречу, широко раскинув руки.

— О! — воскликнула она, а потом: — А! — И чуть погодя: — Не обращайте внимания на шум, это всего-навсего сирена, проходите, проходите, проходите. Замечательно, что вы одеты так неформально, не беспокойтесь, остальные гости тоже оделись как кому нравится. Сейчас я к вам вернусь. Жан! — Это молодому человеку в форме официанта, который стоял за ней с бутылкой шампанского в руке. — Жан, позвоните в полицию. Ложная тревога. Это молодой человек, сопровождающий. Никакой опасности! Все под контролем! Вы, — это уже к миссис Миллер, — миссис Миллер! Добро пожаловать! — Потом она обратилась ко мне: — А вы наверняка господин супруг! — И снова к миссис Миллер: — Я и не знала, я даже не подозревала, что у вас есть муж. Как замечательно. Как чудесно. Проходите же.

— Он — мой сотрудник, — ответила миссис Миллер. — Не знаю, как бы я добралась сюда без него. — И она одарила меня улыбкой, нет, скорее ухмылкой.

В большом, ярко освещенном помещении, окна которого казались крошечными люками, стояли кружком двадцать, а может, и тридцать мужчин и женщин, все с бокалами в руках, и все они, прервав разговор, смотрели на миссис Миллер. Дамы были в платьях с большими декольте, мужчины — в черном. Один из них, великан в роговых очках, поставил свой бокал и зааплодировал. Все подхватили и так аккуратно захлопали в ладоши, что я не услышал ни звука. Некоторые дамы были в перчатках, тонких шелковых перчатках, из-за которых аплодисменты получались абсолютно бесшумными. Все сияли, словно переживали прекраснейшие мгновения своей жизни. Миссис Миллер с пунцовым черепом стояла посреди зала и была настолько тронута, что даже попыталась поклониться.

— Thank you, — повторяла она, — thanks a lot.[10]

Ее окружили несколько мужчин, и у меня появилось время оглядеться. Портреты предков на стенах, ковры. В зале были стулья — вероятно, в стиле Людовика XV, — но гости стояли группами или прогуливались по залу. Гам, как в вольере для птиц в зоопарке, высокий смех красивой женщины, бас румяного бонвивана. Жан двигался словно ящерица среди гостей, не глядя на них и тем не менее вовремя поднося бокалы. Никто не пил виски, возможно, это бывает позднее. В конце зала — стена из черного стекла, за ней наверняка еще одно помещение. В нем темно.

Вероятно, я стоял с потерянным видом, потому что Белая Дама сжалилась надо мной и подошла. Она выглядела точно так же, как тогда, семьдесят лет тому назад, правда, я еще никогда не видел ее настолько близко. Тогда она была для меня белой тенью, призраком, который иногда, очень редко, проходил танцующей походкой между сигнальными проводами в саду, когда я подсматривал из окна своей мансарды. Она и теперь была тоненькой, словно линия, проведенная карандашом. Белым карандашом. Она улыбнулась мне.

— Итак, — произнесла она, — значит, вы помогаете миссис Миллер?

— Да, — ответил я, — мы неразлучны.

Что-то помешало мне сказать ей, что когда-то я жил в доме напротив. Возможно, дело было в том, что, пробираясь своим тайным путем в сад виллы господина Кремера, я так близко подходил к ее садовой изгороди, что это казалось мне вторжением в чужие владения. Чем-то недозволительно интимным. Я сделал вид, что никогда ее не видел, а она меня не узнала.