Господарь - [88]

— Княже! Ведаю, все, о чём доложил тебе — мелочь. Ведь, я не сдержал слово, данное тебе, не сумел сберечь твою невесту, а свою дщерь единородную! Вот мой меч, руби главу недостойную и делу конец! Не оправдал я твоего доверия… да и своего тоже…

От неожиданности, князь уронил бокал. Жалобно звякнув, то покатился по полу, оставляя за собой кровавый, винный след. Проводимый взглядами, кубок откатился далеко в сторону. Господарь медленно встал и подошёл к Мирче.

— Встань. Встань и слушай.

Но старик не шелохнулся.

— Ты думаешь, смерть — это выход? Возможно, но не теперь, и не для тебя. Не ты повинен в смерти Виктории, но токмо враг наш общий, Аттила. Я отомстил ему за всё и всех. Ты потерял сыновей и дщерь свою. Горьки твои потери, невосполнимы. Ведаешь, и я потерял всю свою родню, всех, отца, мать, сестру, всех. Теперича, оба мы одиноки, одни мы на свете белом остались. Так, окажи мне честь болярин, стань мне отцом названным!

С этими словами, Влад опустился на колени перед Мирчей. Так они и стояли на коленях, друг перед другом. По щекам старика текли скупые слёзы. У князя слёз не было, видать закончились, выплакал все. Драго и архиепископ, затаив дыхание, смотрели на них, не смея помешать. Сцена была величественной и душераздирающей, одновременно.

— Почту… за … честь… сынок!

Пытаясь как-то справиться со своими чувствами, торжественно и громко ответил Мирча.

Помогая друг другу встать, они поднялись на ноги. Как подобает воспитанному сыну, Влад, довёл старика до его кресла, усадил и лишь, затем вернулся на своё место.

— Теперь ты поведай, как добрались домой.

Рассказ Драго был предельно краток. По военному чётко, он описал все существенные события. Примечательным было, токмо встреча с неким венгерским рыцарем. Дабы не обнаружить себя, его попросту взяли в плен. На данный момент, он находился в местной темнице.

Непонятно откуда взявшийся дюжий монах, подал князю новый бокал с вином и бесшумно удалился.

— Отче, ты завёл телохранителя? — усмехнувшись, поинтересовался Влад.

— Пока мы странствовали, он прибыл из Афона, с посланием от игумена. Я посмотрел, вроде инок хороший, старательный, и оставил при себе, — уклончиво ответил Иона.

— Ну-ну. Что ж теперь мой черёд поведать про наши дела. Архиепископ, ежели, я упущу чего, ты поправь.

Князь вкратце поведал обо всём. Эпизод, в подземелье Хустского замка, он сознательно опустил, не желая бередить ещё кровоточащую рану болярина. Закончив, поинтересовался у Ионы, насчёт похорон Петра и других воев. Решили совершить обряд на следующий день. Влад настоял на том, что его побратима похоронят в семейной усыпальнице князей Валашских. За беседой не заметили, как наступила глубокая ночь.

Утро выдалось солнечным и морозным. Рано проснувшийся, князь, некоторое время, лежал с открытыми глазами. День предстоял важный и ответственный. Окромя похорон погибших, предстояло провести, запланированный ранее, государственный совет. С победой над Аттилой, жизнь в стране входила в нормальное русло. Посему, стало необходимо вводить новые методы управления. Вскочив, наконец, с кровати, Влад, с удовольствием, умылся и принялся одеваться. Постоял перед зеркалом, критически осматривая себя, и бурча, что-то под нос. Наконец, поправив некоторые штрихи, удовлетворился увиденным, и позвал слуг. Раздав поручения, пошёл в тронный зал, где ожидал архиепископ.

— Утро доброе! Всё готово, княже. Если прикажешь, можем начинать молебен. Погибшие уже лежат в храме.

— Начнём, с Божьей помощью, отче.

Сказать, что церковь была полна народу, значит, ничего не сказать. В храме негде было яблоку упасть. Попрощаться с Петром и «драконами» пришли и вельможи с домочадцами, и купцы, и вои, да и полно простого люда. Всеобщам уважением и любовью пользовался воевода. Во всей Валахии, пожалуй, не нашлось такого, кто не скорбел бы о его смерти. Несмотря на великое множество людей, в храме стояла тишина. Негоже шум да гам поднимать, когда мёртвые рядом, не по христиански сие. Увидев, идуших, князя и архиепископа, толпа послушно расступилась пред ними, как море расступилось перед Моисеем.

Богослужение вёл сам Иона. Его старческий голос, ещё на удивление сильный и глубокий, разносился по храму, возносясь к сводам. Басистые дьяконы подпевали. Всё проходило очень торжественно и чинно. Когда, все положенные молитвы были отчитаны, архиепископ подошёл к Владу, и что-то тихо шепнул ему на ухо. Князь медленно вышел вперёд и поднялся на кафедру.

— Народ Валахии! — начал он.

— В сей день, хороним мы наших воев, защитников наших, сложивших головы, в борьбе с супостатом заклятым. Сколько горя, принёс сей враг, не мне говорить, про то сами ведаете. И вот, нет его. Повержен презренный Аттила. Но и наши други и побратимы пали в сей схватке. Своими жизнями, они защитили наши. Погибли сии вои, как настоящие герои, коими и были при жизни. Вечная им память и честь! Погиб и мой побратим, мой друг и соратник, воевода Пётр. Подстать своему имени был он. Крепкий и надёжный, как камень, как кремень! Вы все хорошо знали его, как справедливого и честного человека. Мы никогда не забудем героев! Пусть потомки наши, живущие через века, помнят и чтут их память!