Горящий в капле зеркал - [4]

Лучи приглушенного света вырывали из темноты, царившей в ресторане, куски стен, обитых в китайском стиле, с фрагментами шелковых гобеленов, на незанятых столиках стояли чистые приборы, убаюкивающие мелодии вкупе с легкими ароматами благовоний, витавшими в воздухе, наводили тоску и легкую умиротворенность. Ребята закончили трапезу, и раскинувшись в кресле, неспеша пили коньяк.

- Может еще чего-нибудь закажем?, - спросил Шурка, ища взглядом официанта.

- Я чего-то больше ничего не хочу, -ответил Алексей, рассматривая свой стакан. Казалось, вопрос оторвал его от каких-то размышлений.

- Ну, тогда расскажи мне, наконец, что же с тобой происходит и зачем мы здесь?

- Здесь никто не мешает.

- Валяй, рассказывай.

Алексей задумался.

- Ты не чувствуешь, что после того случая на кольцевой, что-то изменилось в нашей жизни, - начал он, медленно выговаривая слова, - Все как будто рушится, жизнь не идет, она остановилась... Конечно, происходят какие-то события, но они... как это сказать... несущественные, что ли, они не задевают: что были -что нет. Сон, спячка, вот как здесь, мрак и пустота, только мы вдвоем, как там, в машине, так навсегда и остались вместе. Меня почему-то совершенно ничего не интересует. Апатия, к работе, ко всему; безразлично, что будет завтра, что было вчера. Дни пролетают, не оставив о себе никаких воспоминаний, а ночью сны, кошмары, вернее один и тот же кошмар: мы летим и врезаемся в тот чертов блок. Слушай, сколько раз мы бились, ты же помнишь, сколько всяких случаев было: и на встречную выносило, и тормоза отказывали, а вот тот так и запомнился: мы летим, удар, мы погибаем, я просыпаюсь и кричу. Все так реально, как- будто сон и явь поменялись местами. И зеркало в котором не я...

-А кто?

-Черт его знает. Но мне кажется, у него есть ответ на то, что с нами произошло...

-А, не забивай себе голову, -Шурик откинулся на спинку стула, -Привык-нешь, - мне снится тот же кошмар, но я не кричу, то ли я разучился кричать, то ли бояться. Он не трогает меня, хотя поначалу, да, я орал как резаный, ты правду сказал- очень реально, но потом, веришь, проснусь и ничего, конечно, пот холодный по всему телу, но рот на замке. Мне сейчас каждый день так напрягаться приходится: тренировки, соревнования, буду я еще из-за какого-то сна переживать... А по поводу апатии вот что скажу: закрутился ты, всех денег все равно не заработаешь, а вот здоровье угробишь. Возьми отпуск, отдохни, съезди к морю- девочки, вино, - Шурка засмеялся, - я пока у вас работал после того случая тоже чуть не сдох от всех этих снов, галлюцинаций...

-Галлюцинаций , - Алексей вдруг заметил как его друг после этого слова изменился в лице и страх, животный страх, вдруг появился в его взгляде, - ты говоришь галлюцинаций, каких галлюцинаций?

-Ну, ты знаешь, - замямлил парень, - ты же сам что-то говорил про зеркало, отражение...

- Что, отражение?

- То появляется, то исчезает куда-то, брось не хочу я про это рассказывать.

- Нет уж расскажи, - настаивал Алеша.

- Да что там рассказывать, бред это все. Вот теперь, когда у меня нет отражения, все в порядке.

- Как нет?

- Сегодня исчезло куда-то. В принципе оно мне и не нужно...

Они разговаривали в последний раз, за день до Шуркиной гибели. Память застыла, ее стрелки остановились на одной цифре. И снова забытье, больное забытье у стены, мокрой стены гнилой пещеры. И утро. Он проснулся. Депрессия, отсутствие желания вставать. Душ. Холодный кофе. В зеркале пусто. Ни его , ни его комнаты, серая пустота, амальгамма без стекла. Ну и пусть. Покой, внезапный оглушающий покой. Ни малейшего беспокойства, ни каких чувств.

- И что же теперь?

- Да ничего. Я говорю: все это бред. Я пока работал даже любовью не мог нормально заняться. Представляешь. Прихожу домой и часами сижу у телевизора и смотрю порнуху и никакого возбуждения. Абсолютно ничего, они там трахаются , трахаются, а я смотрю на них, и так мне их жалко, чего надрываются , все ведь хлам. Все не стоит ничего. Смерть забудет их имена. Как забудет наши, если еще не забыла, -Шурка закурил, было видно как трясется сигарета в его руке, - была у меня и апатия, и равнодушие, теперь -ничего нет, теперь я сам машина и я сам лечу на тот блок, я сам колеса, сам движок, захочу заторможу, сверну, захочу -нет. Ты думаешь, легко мне было бросить все и пойти в гонщики. Нет? Вот именно. Столько всего было, я только сейчас потихоньку начинаю чувствовать себя человеком, но чувствую, не знаю почему, мало мне осталось и почему-то, извини конечно, мне кажется и ты не жилец.

Холодной бритвой поразила эта фраза Алексея , он сам хотел сказать то же самое, только не мог подобрать слова.

- Почему?

- Зеркало, все дело в нем. Оно сторожит нас. Мне кажется , не мы смотрим в него, а оно в нас, мы отражения и реальная жизнь там , в глубине, а здесь только шанс, шанс подаренный нам, погибшим, но достойным попытаться сделать в жизни чего-нибудь еще. Мы постепенно меняемся местами. Здесь -только заменитель и только для нас. Ты думаешь, я сумасшедший?, - он хихикнул, - но готов поклясться, ты сам не раз об этом думал.