Горячка - [63]

- Эй! Элияс!

У него были перепуганные, широко раскрытые глаза; из под шортов выступали его кривые ноги – результат соединения обрезанных штанов и месяца тяжелых трудов, волосы у него были взъерошены, на лице остатки сна. Он пил свой "кофе", держа в руке бамбуковую ложечку.

- Я беспокоился, Элияс! Все в порядке? Точно?

- Ну да! А в чем дело?

- А как себя чувствует мадам Элияс? Тоже хорошо? Бедная Малышка! Как она страдала целую ночь! Я слышал, как она кричала – я даже сам боль испытывал! Надеюсь, она не сорвала себе голосовые связки? Соседушка дорогой! А-а?!!

Я тут же, смутившись, отвел взгляд в сторону. Мысль о шуме, который мы наделали, заставила меня покраснеть. По своей природе я человек, ценящий тайну, и сторонник приватности интимных дел. Кроме того, я не люблю мешать коллегам, тем более коллегам, за спиной которых несколько недель одиночества в джунглях, отзвуками собственных любовных турниров. Такого просто не стоит делать.

- Ой, да не красней ты, я просто шучу! Я уже не в том возрасте, когда человек беспокоится тем, кто и кого снял… Эрзаца выпить хочешь? – Он подал мне кружку этой дряни с колой, к которой, впрочем, мы даже начали привыкать. – В тысяча девятьсот… - начал Пауло, протирая глаза, - чтобы не ошибиться… по-моему, в тысяча девятьсот тридцать шестом… Боже, это же сколько прошло! Тогда я еще был в Марселе. Пацаном я был. По ночам я работал в борделях, на приеме сидел. Так вот, была одна такая дамочка, из хорошей семьи, она приходила, чтобы ее трахнули… так вот у нее был голосок. Приятно было послушать! В фойе только ее было и слышно. Вот баба болтала! Ей так хотелось выговориться, что клиенты жаловались, что теряют концентрацию. Знаменитая тетка была – жена ювелира с улицы де Рома. Высшие сферы… - Пауло отпил глоток эрзаца, скривился и направил взгляд к едва сереющему небу. – Так вот… Представь себе, Элияс… не менее десятка ругательств и просто неприличных выражений я узнал именно от нее, от ювелирши.

На пороге своей хижины появился Монтань со сощуренными, не выспавшимися глазами, улыбаясь от уха до уха.

- Привет, Элияс. Как спалось, - спросил он, подмигивая. – Видал, что я вчера обнаружил?

Он затащил меня в дом, чтобы показать свое последнее чудо. Сегодня утром это был букет рахитичных и скрюченных цветочков с небольшими желтыми шариками.

- Шикарно, - сказал я. – И что?

- А ты понюхай.

Он растер один шарик между пальцами, и в воздухе тут же разошелся совершенно необыкновенный запах: смесь жасмина, перца и более мягкого запаха, как бы амбры.

- Пахнет приятно. И что это такое?

- Понятия не имею. В округе полно видов, о которых я ничего не слышал. Придется заняться классификацией…



Чертов Монтань! Он уже набрал неправдоподобно громадную кучу самых разнообразных предметов. Их хижина, как, впрочем, и наша, имела вид небольшого домика, выстроенного из бамбука и пальмовых листьев, длиной в десять метров и шириной в шесть, с дверью и тремя окошками.

На половине Монтаня в беспорядке валялись пучки разноцветных перьев, куски коры, насекомые, насаженные на растительные колючки. Неправдоподобные количества ореховых скорлупок содержали пробы смол, естественных красителей, вытяжек из растений, ядов и тому подобных вещей; здесь же можно было найти – если хорошенько поискать, поскольку все было перемешано – листья от различных деревьев, кости, череп хищной птицы, летучие мыши и металлический наконечник стрелы, открытие которого было для Монтаня чрезвычайно возбуждающим событием.

Половина же Пауло составляла с предыдущей громадный контраст. Там была кровать, бамбуковый стол; на стене висело мачете – и все.

Мы вышли, после чего, поскольку все уже несколько проголодались, спокойным шагом направились в сторону кухни. Это был приятный такой домик в форме буквы "L" – по-видимому, самое удачное строение во всем форте. Пять метров длины с мыслью о возможных удобствах, стол с толстыми, солидными ногами, сундуки, служащие нам в роли шкафов. Это помещение – место совместных трапез и встреч – по нашему желанию можно было или полностью закрыть, или же полностью открыть. Стенки были сложены из бамбуковых рам, на которых мы растянули плетенки из толстых пальмовых листьев. Стенки эти были подвижными и, благодаря остроумной системе надрезов авторства Пауло, их можно было монтировать. В угловой "комнате", длиной около трех метров, размещались очаги и запас дров. По другой стороне деревьев, которую можно было бы назвать "задами кухни", находились запасы питьевой воды и прикрытая плетенкой яма для отработанной воды.

Мы потягивались, догрызая остатки мяса карликовой антилопы – жестковатого, но с приятным вкусом – и запивая все эрзацем. При этом мы чувствовали себя не совсем в собственной тарелке, поскольку не знали, что делать. Вот уже месяц мы поднимались на рассвете, чтобы тут же ринуться в водоворот работы до самого позднего ужина, после которого отправлялись спать. А теперь все было закончено. Никаких особых заданий уже не было, и мы чувствовали себя безработными.

- Ну чего там… Классно, правда? Не очень понятно, на кой ляд мы все это сделали, но здорово!