Горячка - [29]

- Мы, ушли! Ты, понял.

Искорка ума блеснула в глазах парня одновременно с гримасой боли на лице. Он поднял большой палец вверх.

- ОК! ОК! Понимать. Элияс с Малышкой в лес, чтобы, хи-хи, собирать грибы, хи-хи!

Раскрытой ладонью я ударил по башке кретина, который, явно, таким уж глупцом не был, и быстренько приготовил корзинку с закуской: кока-кола, печенье, шоколад… Я был готов.

Ну, почти что. Тесаком я порубил где-то с килограмм мяса на кусочки, завернул в бумагу и уложил в корзинку: вторая часть плана.

Затем, с сердцем, бьющимся словно у желторотого мальца, я пошел пригласить свою будущую пассию, и вдвоем мы отправились прямо к реке.

Сангха не была глубокой, если не считать пары ям, которые можно легко было высмотреть, обращая внимание на цвет дна. Вода доходила мне до груди, а чаще всего – до средины бедер. Напротив нашего лагеря, в срединном течении, река расходилась, протекая мимо длинных, пустых, покрытых лишь травой островков с песчаными берегами. Местечко я выбрал еще раньше. Длинные, спокойные острова, куда не поглядеть, обеспечивали полнейшую изоляцию, абсолютный интим и прекрасное окружение.

Малышка несла корзинку на голове, а Бебе, которому уже надоело плыть за нами, позволял нести себя на руках. Мы добрались до мыса одного из таких островков. Возле небольшого песчаного пляжа вода была совершенно прозрачной, не глубже двадцати сантиметров, и блестящей на солнце.

Уставшая от переправы, Малышка разлеглась на песке; ее юбка прилипла к телу, на волосах поблескивали капельки. Она выглядела словно водная нимфа; на какое-то мгновение у меня просто отняло речь.

Так, поехали дальше! Сначала – вторая часть плана. От Татаве я избавился, теперь следовало обезвредить Бебе. В лагере его оставлять было нельзя. Всегда и повсюду он сопровождал свою хозяйку. Лишить его сознания и связать было бы неделикатностью относительно моей половины. А кроме того, я его любил. Просто мне не нравилось, что он вечно прерывал наши ласки, суя свою мордочку между нашими губами. То, как он лизал при этом лицо своей хозяйки, постанывая при этом, мне действовал на нервы.

- Бебе! Бебе! Только погляди, что у меня есть для тебя!

Я вынул сверток с мясом. Бебе тут же подбежал и сунул в него свою длинную мордашку, бешено размахивая клочком желтой тряпицы, служившей ему хвостом.

- Держи, держи, Бебе! Это все тебе! Ну, кому все это?! Только для Бебе!

Один за другим я совал ему куски мяса в пасть. Тот охотно вонзал в них зубки; его глаза были затянуты дымкой благодарности.

- Ох, Бебе! – попыталась было вмешаться Малышка. – Слишком много кушать! Элияс, очень много!

Движением руки я приказал ей молчать и скормил Бебе последний кусок мяса. Маленький животик раздулся, сделался круглым словно мячик. Он сделал пару шажков по пляжу, изумленный неожиданной тяжестью. Затем потянулся и мощно зевнул. Песик был на седьмом небе. Пошатываясь, он подошел к куче пожелтевшей травы, втиснулся вовнутрь, положил морду на лапы и заснул. Наконец-то, наконец-то я был с ней один на один!

Я снял ее юбочку. Малышка никак не отреагировала, стоя неподвижно, лишь приглядываясь ко мне с выражением крайнего удивления. Я взял ее на руки, а она прижалась ко мне как ребенок, уложив голову на моем плече. Так я походил с ней немного.

- Пошли, выкупаемся, - нежно предложил я.

Мы игрались, сколько душа влезет, плавая и бегая в воде, гоняясь друг за дружкой. Потом атаковали один другого, брызгались водой. Мои пальцы иногда замыкались на какой-нибудь из ее округлостей. Ее пальцы тоже хватали и касались моего тела крепче, чем когда-либо ранее.

А потом, неожиданно успокоившись, мы долго стояли, обнявшись, в прохладной воде, не шевелясь – во всеобщей тишине. Я вслушивался в ее дыхание, прижимая к своей груди ее мокрое тело. Я чувствовал себя невероятно счастливым. В конце концов, я вынес ее на пляж и положил на песке.

Долго я глядел на ее торчащие грудки, нацеленные прямиком в солнце, на ее плоский живот, на ее длинные ноги, еще дрожащие после наших гонок, на прекрасный черный треугольник мягкой и молоденькой шерстки между ее бедрами.

Я наклонился над ней и протянул руки. Ладони сомкнулись на чашках ее грудей, а потом начали исследование; мои пальцы продвигались по всем закоулкам ее тела и начали задерживаться на долгое время. Под влиянием моих ласк девушка напрягалась и извивалась, словно маленький зверек. Я нырнул и прижал губы к ее коже, выделяющей крепкий перечный запах, после чего снова отправился на поиски.

Малышка была готова; она была вся покрыта потом, спина выгнулась луком. Глаза ее, которые закрылись, когда мои пальцы начали ее ласкать, теперь открылись, но они были как бы затянуты мглой. Из горла у нее доносилось низкое, глухое урчание.

Ждать было невыносимо больно.

Я еще переждал, лаская и полизывая тело, которое он мне отдавала. Дыхание ускорилось… Она тихо простонала, меня же охватило волной счастья. Я положил руки ей на бедра и…

ААА

Нечеловечески взбешенный рев пал на нас словно гром с ясного неба: М'Бумба атаковал! Он мчался на нас. Он был буквально в паре метров от нас!