Горячий шоколад на троих - [36]

Разглядывая хрупкую куколку, Тита подумала, как просто желать чего-нибудь в детстве, когда нет ничего невозможного. Но стоит вырасти, как все, чего ни пожелай, то запрещено, то греховно, то непристойно.

Пристойность? Что это вообще такое? Отказаться от того, кого действительно любишь? Вот бы ей проснуться завтра и забыть о Педро, самом его существовании, так, словно никогда и ничего не было, словно она и не беременела от него. Вот бы мать перестала преследовать ее повсюду и корить за непристойное поведение. Вот бы Эсперанса вышла замуж и жила долго и счастливо, как бы Росаура ни противилась этому. Вот бы ей самой набраться храбрости, как Гертрудис, и убежать из дома, если так будет нужно. Вот бы Гертрудис вернулась домой именно сейчас, когда Тита больше всего нуждается в ее поддержке. Загадав последнее желание, Тита сунула фарфоровую фигурку в пирог и поставила его на стол, чтобы он поднялся еще раз.

Когда тесто поднимется в третий раз, украсить его неочищенными фруктами, залить взбитым яйцом и посыпать сахаром. После этого поставить на двадцать минут в печь и затем остудить.

Когда крендель испекся, Тита попросила Педро помочь поставить его на стол. Она могла попросить кого угодно, но решила поговорить с Педро без посторонних.

— Педро, нам нужно встретиться наедине.

— Нет ничего проще. Почему бы нам не вернуться в нашу каморку? Там никто не помешает. Я так долго ждал, когда вы придете.

— Вот именно об этом я и хочу с вами поговорить.

Тут вошла Ченча и сообщила, что семейство Лобос уже приехало и ждет не дождется, когда можно будет разрезать крендель. Педро и Тите не оставалось ничего другого, как прервать беседу и отнести поднос в столовую.

Проходя по коридору, Тита увидела мать, которая стояла у двери гостиной и бросала на нее злобные взгляды. Пес Пульке тоже увидел ее, а, когда матушка Елена угрожающе двинулась к дочери, зарычал и принялся пятиться. Шесть у него на холке встала дыбом. Сам того не заметив, Пульке угодил лапой в латунную урну, заполненную водой, и с воем начал крутиться на месте, разбрызгивая во все стороны ее содержимое. Шум в коридоре привлек внимание гостей, и они начали обеспокоенно выглядывать в коридор. Педро пришлось объяснить, что Пульке, возможно, от старости слегка тронулся умом и вытворяет черт-те что, но все в порядке. Однако Пакита Лобо не преминула заметить, что Тита близка к обмороку. Она попросила, чтобы кто-нибудь другой помог Педро отнести крендель в столовую, а сама взяла Титу за руку, отвела в гостиную и дала понюхать ароматической соли. Вскоре девушка вполне пришла в себя.

Затем все решили перейти в столовую. Но уже в дверях Пакита на мгновение подхватила Титу за локоток и спросила:

— Ты хорошо себя чувствуешь? Голова не кружится? Взгляд у тебя… Если бы я не знала тебя как девушку порядочную, решила бы, что ты на сносях.

Хохотнув, чтобы скрыть замешательство, Тита ответила:

— На сносях? Ну и почудится же вам такое! А что такое у меня во взгляде?

— Голубушка, я беременность по глазам вижу.

От расспросов Пакиты Титу спас Пульке, который снова залаял, как тысяча дьяволов. Сквозь его лай послышался топот копыт. Все гости были в доме. Кого еще нелегкая принесла? Тита открыла дверь и увидела, что Пульке радостно вьется у ног лошади, на которой сидит человек, возглавляющий отряд революционеров. И когда они подъехали поближе, она с изумлением узнала свою сестру Гертрудис. А рядом скакал Хуан Алехандрес, ее похититель, и на его плечах блестели генеральские эполеты. Гертрудис спрыгнула с лошади и непринужденно, точно и не уезжала с ранчо, сказала, что, поскольку сегодня Богоявление, она бы не отказалась от куска пирога и чашки горячего шоколада. Тита, взволнованно обняв сестру, тут же повела ее к столу.

В доме Де ла Гарса неукоснительно следовали каждой букве кулинарного ритуала — от выпечки пирога до приготовления шоколада, что также было немаловажно. Если не умеешь взбивать шоколад, будь он самого отменного сорта, он превратится в неудобоваримую жижу, то же самое может случиться, если его переварить, если он чересчур загустеет или даже сгорит.

Избежать всех перечисленных ошибок просто: поставить воду с плиткой шоколада на огонь. Воды должно быть чуть больше, чем нужно для того, чтобы заполнить посуду, в которой варят шоколад. Как только она закипит, снять с огня. В горячей воде плитка растворяется легко.

Затем пропустить шоколад через ручную мельницу, чтобы он хорошо перемешался с водой. Снова поставить смесь на огонь, когда она закипит и начнет убегать, — снять и тут же вернуть, и так еще два раза. После этого снять шоколад с огня и взбить. Половину перелить в небольшой кувшин, вторую половину снова взбить. Подавать, полив сверху взбитой пеной. Вместо воды можно взять молоко, но в этом случае доводить до кипения всего один раз, а во второй раз поставив смесь на огонь, помешивать ее, чтобы не загустела. Шоколад на воде усваивается лучше, чем на молоке.

С каждым глотком шоколада Гертрудис закрывала глаза. Жизнь могла бы быть намного приятней, если бы каждый мог взять с собой, куда бы ни отправлялся, запахи материнского дома. Конечно, это уже был не дом ее матери. Она знала, что мать умерла. Это известие ее сильно расстроило. Ведь она вернулась с твердым намерением показать матушке Елене, кем она стала. А стала она генералом революционной армии. Этого звания она добилась сама, геройски сражаясь на поле битвы. Дар подчинять себе людей был у нее в крови, так что, поступив в армию, она начала быстро расти в чинах, вскоре добравшись до самого верха. Удача сопутствовала ей не только в карьере. На ранчо она вернулась счастливой женой Хуана. Они встретились спустя почти год после того, как расстались, и однажды возникшая между ними страсть вспыхнула с новой силой. О чем еще можно было мечтать! Ей так хотелось увидеть мать и чтобы мать увидела ее — хотя бы для того, чтобы снова сказать дочери, что усы от шоколада нужно стирать салфеткой.