Горячий контакт - [48]

– Больной! – на пороге стояла девчушка в белом халате. – Немедленно ложитесь в кровать. Я медсестра и знаю о вашем состоянии.

Так называемая кровать на самом деле была многофункциональным медицинским аппаратом. Но проблема оказалась не в этом. Я не хотел ни на устройство, ни на кровать. И потому просто вынул «Единорог».

– Руки за голову, – зрачок пистолета уставился прямо в глаза, заставив ее оцепенеть, – и не дергайся, а то я контуженный, с головой не все в порядке. Поняла?

– Ага, – дрожащим голосом сказала она. Оставалось надеяться, что энурезом моя жертва не страдает.

– Знаешь, где стоит моя сушка знаешь? Двигай к ней.

– Товарищ лейтенант, это же самоволка!

– Ага. И похищение. Шагай!

Как на зло навстречу по коридору шел санитар. Увидев нас, он обалдел. Этого мне хватило, чтобы встать, охватывая их сферой прицела.

– Становись рядом, я люблю, когда медики ходят парой.

Санитар, опасливо поглядывая на пистолет пошел рядом с медсестрой. Потом присоединились еще трое. Я подумал, что вскоре я буду водить с собой толпу народа. Отлупят же они меня, когда разоружат. К счастью, путь к сушке оказался коротким.

– Вот она, – дрожащим голосом сказала медсестра, а остальные дружелюбно улыбались, очень надеясь, что сумасшедший пилот улетит и оставит их в покое.

Я посмотрел на сушку. Моя и, похоже, хорошо отремонтированная. Во всяком случае, обшивка, как новая.

– Смирно! – рявкнул я на своих пленников. И пока они ошарашено вытягивались, стал возноситься. Нет, не на небо. На лифте в кабину Су. Осторожно влез в кабину, оберегая поврежденную руку, и поднял машину. Надеюсь, ПВО аэродрома не начнет палить по своим?

Палить они не начали. Зато замигал огонек связи бортового компа. Пришлось соединиться.

Звонил самолично Алаторцев. Его громкий рассерженный голос, казалось, заполнил всю кабину.

– Ты, поросенок, хотя бы попрощался. Я такой обед приготовил, гусь под французским соусом, греческий салат, десятилетний коньяк, а ты с «Единорогом» по аэродрому бегаешь, моих людей гоняешь.

– Виноват, товарищ генерал, – дисциплинировано ответил я. С опозданием подумал, что немного поторопился. Бог с ним с коньяком, но гуся я не ел лет пятнадцать.

– Ладно, сбегай, – разрешил генерал, – с меня причитается, если что.

Спасибо, товарищ генерал, но я уж как-нибудь подальше. Излишне властные генералы заставляют меня вздрагивать от испуга.

На подлете к своему аэродрому я начал искать каналы связи. Пароль у сушки, скорее всего, устаревший, компьютерные системы ПВО собьют машину как ястреб курицу.

Дежурный отозвался мгновенно и ответил, что ПВО дано указание пропустить меня. Это немного насторожило. Сложилось впечатление, что мою сушку ждали и приготовили бурную встречу. Черт возьми! А что делать?

– Борт девятнадцать, передайте управление кибер-пилоту, – распорядился дежурный.

Отдал. Сушка плавно полетела к краю аэродрома, и села у самой многочисленной толпы.

Посидел, пришел в себя от неожиданности.

– Лейтенант Савельев, покиньте машину, – ожил комп, – вас ждет комиссия по праздничной встрече.

Пришлось вылезти.

О-о-о, как торжественно! Генерал Свекольников, комдив, руководство курсов и офицеры дивизии. И все ради встречи с каким-то лейтенантом.

Вылез, осторожно миновал кабину, оберегая руку. Лифт не подвел, опустил на землю.

Я молодцевато подошел к генералу, по пути посмотрев, не ли чинов повыше. Нет, Свекольников был старшим.

– Товарищ генерал, лейтенант Савельев вернулся из аэродрома Астрахань-13.

– Сбежал, – уточнил генерал.

– На аэродроме пообщался с местным воинством.

– Под пистолетом водил.

– Виноват, товарищ генерал.

Свекольников снял фуражку, погладил редкие волосы.

– Алексей Никифорович, – обратился он к комдиву, – генерал Алаторцев сообщил о геройском подвиге звена Савельева. Вчетвером против десяти и половину сбили. Надо бы наградить. Но Алаторцев также сообщил, что командир звена сбежал, угрожал «Единорогом». То есть надо и наградить, и наказать. Как вы думаете?

В отличие от Свекольникова комдив оказался актером слабоватым. Он исказил лицо в судорожной гримасе, что должно было отображать мыслительный процесс. Показав поиск предложения, этот гигант мысли выпалил:

– Поставить его заместителем командира полка по тылу. В 110 полку как раз есть вакансия. Пока выздоравливает, пусть послужит.

Спасибо, товарищ генерал. Один думал или с Оладьиным напрягали мозговые извилины? Ясно, что это их идея.

– Товарищ генерал, пилотов жалко, – жалобно произнес я, – как же они со мной, ведь загнутся от голодухи.

Стоявший неподалеку командир полка Раков всем своим видом тоже выражал молчаливое сомнение в моих интендантских возможностях. «Вы резвитесь, а у меня сотни людей могут остаться голодными, нарушится снабжение боеприпасами и горючим. Кто ответит за падение боеготовности полка?»

Генерал и комдив сделали вид, что не видят мучения командира полка. Свекольников улетел по своим заботам, а комдив принялся хлопотать по делам дивизии. Я тоже вздохнул и побрел сначала к медикам. Те обрадовали, что процесс выздоровления идет нормально, можно не беспокоиться.

Столовая, как и повсеместно, называлась тошниловкой. Свое название она оправдывала. Нормальные продукты по вине интендантства портились, а затем неумелые повара окончательно доводили их до надлежащей кондиции. Я получил миску с разваренной слипшейся лапшой и недоваренной рыбой, от которой заметно попахивало.