Горячие точки на сердце - [16]

— Тем более!

— Дальше.

— Станислав Дерев — черкес, это ты уже знаешь. Упрям как ишак, но дело свое знает. Черкесск привел в божеский вид.

— Популярен?

— В своей среде.

— Партий много?

— Как собак нерезаных.

— Или необрезанных?

— Можно и так.

— Какая самая большая?

— Коммунистическая.

— Кто возглавляет?

— Михаил Якуш.

— Кто он по национальности?

— Угадай.

После нескольких неудачных попыток Матейченков поднял руки:

— Сдаюсь.

— Белорус.

— Да, брат, винегрет у вас тот еще.

— Между прочим, он депутат Государственной думы.

— Местной?

— России.

— Что можешь о нем сказать?

— Трудности у него в последнее время.

— Из-за национальности?

— Нет.

— Кому же он не ко двору пришелся?

— Видишь ли, Иван Иванович, у нас ведь как? Чуть человек головку поднял над поверхностью — сразу партию свою норовит сколотить. От горшка два вершка — а глядишь, у него уже своя группа единомышленников.

— Точнее, группа поддержки.

— Вот именно, — кивнул Сергеич. — Каждый стремится подражать нашим лидерам. Как говорится, куда конь с копытом, туда и рак с клешней, — так у нас казаки говорят.

— И у нас тоже.

— Ну, вот. Сколотил раб божий свою партию, а что дальше с нею делать, не знает. Политическая партия — это же тебе не хухры-мухры. Тут тебе и тактика нужна, и стратегия единая, общность цели… Да что я тебе буду лекции читать? Для партии нужны в самом деле единомышленники.

— И лидер толковый.

— Вот-вот, а главное — авторитетный. А у нашего деятеля по всем пунктам слабина оказалась. Зарегистрировал свою партию, как положено, а что дальше с ней делать — не знает. Ну, ясное дело, среди его партии грызня сразу началась. Как в детской игре: Я главный! Нет, я! А я еще главней! Фракции, поверишь, образовались.

— Да ну?

— Ага. Грызутся, козни друг другу строят, все как у больших. Потеха, да и только.

— Учтем этот нюанс. Ну, а еще какие у вас там партии?

— Еще у нас имеет некоторый вес судья Конституционного суда…

— Местного?

— Бери выше — России. Некто Борис Эбзеев.

— Черкес?

— Карачаевец.

— Он за кого?

— За себя.

— Самостийный, значит?

— Самостийный. Ну, и тоже свою группку сколотил, как большой. Мужик неглупый. Пока предпочитает держаться в тени, но при некоторых раскладах с ним, полагаю, придется считаться. Некоторые к нему склоняются.

— Сулит много?

— Больше краснобайствует. Но красноречив — не приведи господь! Народ его специально слушать приходит, как народного артиста, какого-нибудь Кобзона.

— Это все ваши главные политические силы?

Сергеич задумался:

— Еще, пожалуй, президента нужно назвать.

— Владимира Семенова? — переспросил Иван Матейченков. — Но ведь мы о нем уже говорили.

— Нет, не Семенова, — усмехнулся Завитушный. — Я имею в виду не президента республики, а всего лишь президента концерна «Камос». Этот хитрюга-карачаевец контролирует в республике многое, очень многое.

— Что у него в руках?

— Экономические рычаги.

— Это важно.

— Вот этого поимей в виду, Иваныч. Будет время — расскажу о нем подробно.

Помолчали.

Ровный однообразный гул турбин навевал дремоту. Уже совсем развиднелось. Судя по времени, полет подходил к концу.

— Пеструю картину ты мне нарисовал, Сергеич, — сказал Матейченков. — Но теперь мне многое стало понятней.

— А куда от пестроты денешься? Вся республика — как одеяло лоскутное, — пожал плечами Завитушный.

— Теперь давай попробуем немножко проанализировать ситуацию. Есть ли, например, хоть какие-то шансы у Владимира Хубиева.

— У Хубиева? — удивился Сергеич.

— Да.

— Никаких, — покачал головой Завитушный.

— Почему так считаешь?

— Видишь ли, этот человек слишком долго олицетворял собой всю власть в республике. И теперь вся негативность, которая накапливалась в КЧР долгие годы, оказалась вдруг навешенной на него.

— Справедливо?

— Это другой вопрос. Так или иначе, на него вешают всех собак. Хубиев оказался во всем виноват. Тут тебе и высокий уровень преступности, и убийства, и грабежи, и похищения людей, а в последние годы — и организованные банды. Добавь к этому дикую безработицу… У нас в республике вообще положение аховое. Основные предприятия, которые государственные, сам понимаешь, стоят. Сырья нет, заказов нет, того-сего, пятое-десятое… Хозяина настоящего нет, так я бы сказал.

— А частные предприятия?

— Этого добра навалом. Но опять же: проблему безработицы они не решают.

— Их недостаточно?

— Не в том дело, Иваныч. Во-первых, они маломощные. Я бы сказал, карликовые. Иногда хозяин сам и ишачит, иногда наймет пару-тройку работников…

— Горе луковое.

— Но дело даже не в этом. Просто каждый хозяин норовит нанимать только своих.

— Соплеменников?

— Или из своего клана. Возвращаясь к Хубиеву: именно при нем клановость расцвела особенно пышным цветом. А вообще-то он надоел у нас всем хуже горькой редьки.

— Неужто другие лучше?

— Хрен редьки не слаще.

— Есть такая хохма, — сказал генерал. — Возьмите хрен, натрите на терке и посыпьте сахаром. Тогда он будет слаще редьки.

— Только и остается, — усмехнулся Завитушный. — Все остальное уже испробовали.

— Много всякого-разного я слышал и читал о Хубиеве. Одни его хвалят, другие грязью поливают.

— Я-то много о нем порасскажу, чего ты не слышал и не читал. Главная черта Хубиева — честолюбие. Этим определяется все его поведение, все действия. Когда кончались его полномочия, он изо всех сил пытался хотя бы на год продлить свои полномочия. Не вышло, зарубили.