Горячие точки - [134]

Только на днях был подписан Указ Президента о награждении Расходчикова и Нисифорова орденом Мужества, а генерала Колывагина, Петра Ильича Царакова и Сашу Щукина медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени. Наградные листы ходили долго, где-то чиновники удивились: «Вот если бы они десяток людей спасли...» – «Но у них-то самих жизнь одна, и они рисковали своей единственной жизнью», – доказывало руководство налоговой полиции.

Доказали, убедили. Плюнув на весь курс лечения, поднял за них тост. И вот звонок...

– Я вас видел по телевизору...

Он называет меня на «вы»?

– А ты как исчез из охраны, так и не попрощались.

– Мы брали Грозный. Был ранен.

– У тебя какие-то проблемы? – спросил в лоб. И откровенно на «ты».

– Проблемы... – грустно усмехнулся и надолго замолчал собеседник.

Почему-то не хотелось, чтобы он бросал трубку, и торопливо сам заполнил паузу:

– Что-то случилось?

– Да нет, что могло случиться? Кроме того, что не получили желаемого, за что боролись. Власть захватили те, кто отсиживался у вас в Москве и не держал в руках оружия. Но отрастили бороды, приехали на «мерсах», а нам...

Все ясно: а их, деревенских парней, снова посылают пасти баранов.

Кажется, он угадал мое мысленное продолжение разговора. Но все же добавил:

– А в Россию нам нельзя, для вас мы – террористы. Снова пауза. Чувствую, что звонит не ради того, чтобы поплакаться в жилетку. Боксер не из таких. Больше всех мне нервы мотал, но в то же время не был тупым исполнителем, пытался думать...

– Я чего вам позвонил, – упорно продолжает называть меня на «вы». – Я слышал, что вы говорили по телевизору, читал ваши заметки. На днях внимательно пересмотрел записи, которые отобрали у вас. И понял: вы ничего плохого Чечне не сделали. А вот мы, чеченцы, сделали вам и вашей семье очень больно. Я хочу... извиниться.

Я встал. Сел. Включил свет. Прошедшее кольнуло столь больно, что почувствовал слезы. Но это была та боль, после которой наступает облегчение. Ведь Боксер мог и не звонить...

– Спасибо. Спасибо тебе за звонок.

– И еще, – теперь уже торопливо добавил чеченец. – Я за вас не получил ни копейки. Хочу, чтобы вы знали об этом. А записи ваши сохраню и попробую каким-то образом передать. До свидания.

– Что случилось? Кто звонил? – на меня смотрела испуганная жена. – Ты что, плачешь?

– Это от возбуждения. От очень хорошего звонка.

– Но кто звонил?

– Боксер. Который обещал уши отрезать. Кажется, он закончил свою войну. А я, видимо, окончательно вышел из плена...

* * *

Но и это оказалось еще не все, и точку в своей пленной эпопеи я все же поставил сам.

Когда за Чечню все же решили взяться всерьез и в 1999 году началась контртеррористическая операция, вышло постановление правительства о создании газеты «Чечня свободная» – для освобожденных районов республики. Редактировать ее определили моего товарища по Львовскому политучилищу Владимира Гондусова, ныне возглавляющего силовую редакцию в РИА «Вести». О его командировке я узнал, когда пересеклись с ним случайно в метро. Пожелал счастливой дороги – на том и расстались.

Но на работе мной вдруг овладело непонятное чувство. Казалось, после всего случившегося я в сторону Чечни и смотреть не смогу, а тут неожиданно все мои мысли – о ней. И еще не оформившаяся, не утвержденная окончательно мной самим идея: а что если поехать туда еще раз? Боевики как-то иронизировали, что если оставят меня живым, то пригласят когда-нибудь посмотреть на те места и ямы, где таскали меня с завязанными глазами. А я вот возьму и приеду сам, без приглашения. Тем более что ко второй войне у меня отношение совершенно иное – на сей раз чеченская сторона не смогла оказаться благородной, затуманились мозги о правлении едва ли не всем миром. Надо глянуть и на таких чеченцев – побитых после боя, сникших...

«Авантюра», – признаюсь самому себе, но решаюсь сыграть в русскую рулетку.

Оглядываю кабинет. На рабочих местах лишь мои сослуживцы Оксана Кузина и Татьяна Павлова, мужчины курят. Обычно говорят: послушай женщину и сделай наоборот. Как ляжет карта, если вскрыть колоду?

Почувствовав мой пристальный взгляд, женщины молча вопрошают: что-то хотите спросить?

Спрашиваю:

– Да или нет?

На меня смотрят с непониманием, но в конце концов единодушно «советуют», желая, конечно же, лучшего:

– Пусть будет «Да»!

Послушай женщину и сделай наоборот...

– Пусть будет.

Набираю телефон Гондусова, напрашиваюсь в заместители. Тот не верит, пытается напомнить, что я получил в тех краях...

А мне главное – чтобы о поездке не узнали жена и родители. Уж они-то не пожелают ни принимать, ни понимать никакие аргументы. Да и есть ли они, кроме моего внутреннего состояния?

– Скоро выборы, – начинаю забрасывать удочку дома за ужином. – Предлагают войти в предвыборный штаб генерала Николаева...

– Тебе это надо? – интересуется жена.

– Думаю, да. Посмотрю изнутри, как и что делается в предвыборных технологиях. Только вот ехать далековато – Камчатка, Сахалин, по всему Дальнему Востоку.

– А почему туда?

Но как раз фамилия генерала А. Николаева выбрана не случайно, хотя он лично и баллотируется в Москве:

– Так он же бывший пограничник. Вот по всем дальневосточным заставам и поедем. Но минимум на два месяца.