Горячее селение Амбинанитело - [16]

Хочу отблагодарить Джинаривело за его подарок и велю повару Марово положить в корзину сухарей. Задумываюсь, что бы подарить девушкам. Вспоминаю, что в чемодане у меня есть несколько небольших зеркалец. Я вынул два: одно побольше, квадратное, для старшей сестры, другое поменьше, круглое, для младшей. Но, увидев, что Беначихина продолжает стоять посреди двора, а Веломоди тут же, около ступенек, вознаграждаю ее доверие ко мне большим зеркальцем. Второе прошу передать Беначихине.

— Мизаотро! Спасибо! — мелодично говорит Веломоди.

На секунду ее коричневое лицо расцвело нежной улыбкой радости. А в глазах подкупающее тепло, которого трудно было ожидать в таком скромном подростке.

Но довольно о девушках. Они быстро забываются. Меня обрадовало другое. В прочной стене оборонительных рубежей деревни образовалась брешь. У меня появился союзник по ту сторону баррикад. Дорогой, искренний союзник — Джинаривело. Мы с Богданом теперь не одиноки.

Я с благодарностью смотрю на дикие горы, опоясывающие долину, и на чащу, раскинувшуюся на их склонах. Лес еще раз оказался верным другом.

РИСОВОЕ ПОЛЕ

Общественное устройство в Амбинанитело необычайно простое. Все население занимается исключительно сельским хозяйством, кроме четверых людей, прибывших сюда из других мест. Это учитель Рамасо, староста Раяона (с которым мы еще не познакомились, так как он постоянно находится в разъездах по своему участку — кантону) и два купца — китаец и индус.

Все мальгашские семьи имеют в долине собственные небольшие, более или менее одинаковые поля. Каждая семья обрабатывает их собственными руками. В этом благословенном уголке нет споров, нарушающих спокойствие, как в других частях Мадагаскара, где на плантациях гвоздики, ванили или кофе происходят острые стычки, характерные для колониальных стран. Стычки между плантатором и эксплуатируемым. Непременно эксплуатируемым рабочим-туземцем.

В Амбинанитело этого нет. Нет хотя бы потому, что здесь отсутствуют плантаторы, а горы, окружающие долину и поросшие необитаемым лесом, всегда готовый резерв земли. В долине преимущественно выращивают рис — основное питание всех мальгашей. Когда семья чересчур разрастается, молодые отпрыски стараются не делить наследства. Они выкорчевывают деревья на близлежащих склонах и сажают кофе, дающий больший доход, чем рис, или ваниль и гвоздику, еще более выгодные, чем кофе. Этот простой, почти архаический способ позволяет сохранить общественное и хозяйственное равновесие и обеспечить все население в Амбинанитело едой и, самое главное, в равном количестве.

— Кроме сельского хозяйства, вы ничем другим не занимаетесь? — спрашиваю Джинаривело однажды утром во время прогулки по берегу реки. В обществе старика я отправился с ружьем, чтобы пострелять птиц для нашей коллекции.

— Каждый из нас выполняет еще всякую другую работу, — отвечает он, — которую требует жизнь в долине. Например, мы строим дома. Это исключительно обязанность мужчин. А женщины ткут из волокон рафии и других растений рабаны

— циновки для постелей или полов. Из них также можно делать простую одежду. Но теперь мы все больше покупаем готовые полотняные ткани у индуса Амода.

— А молодежь тоже идет по стопам отцов?

— Девушки да, юноши не всегда. Им уже тесно в долине. Многих манит жизнь в городах, и они отправляются туда. Они уходят через горы на восток в Анталаху. Там они работают на ванильных плантациях у вазахов и, кажется, не плохо зарабатывают. Мой внук Разафы тоже там.

Хуже оставшимся, не только молодежи, но и людям более зрелого возраста. По нескольку месяцев в году их заставляют трудиться на принудительных работах и ничего за это не платят.

— Ты говоришь о штрафе за неуплату подушного налога?

— Ну, что вы? Каждый мужчина должен отбывать определенную принудительную работу, которая длится обычно три месяца.

— А я слыхал, что всего полтора-два десятка дней в году.

— Да, на бумаге. А чиновники, которые ведают этим, так злоупотребляют, что в конце концов получается не меньше двух, а чаще всего три месяца. Жалобы к высшим властям редко достигают цели. Осмелившийся протестовать бедняга скорее накличет беду на свою голову со стороны местных чиновников.

Так вот, после подушного налога это вторая тяжесть, которую колониальные власти возложили на туземцев. Жестокая машина эксплуатации действует исправно. Принудительные работы высасывают у мальгашей максимум рабочей силы, нужной колонизаторам для их благополучия. Что же удивительного, если туземцы считают работу проклятием: ведь ее плоды пожинают не они, а чужие, вазахи.

Охота в обществе Джинаривело не особенно удачна. Мы больше разговариваем, чем следим за птицами на деревьях. На обратном пути проходим мимо рисовых полей. На некоторых рис уже созрел и похож на овес. Кое-где собирают урожай. Работают только женщины, срезают стебли риса ножами и складывают в маленькие снопы для просушки. Я обращаю внимание Джинаривело, что на поле не видно ни одного мужчины.

— Это женское дело! — объясняет старик. — Земля родит так же, как родят женщины. Поэтому срезать рис и вообще убирать урожай должны женщины, они и земля — одно и то же.