Горячее лето 42-го - [11]

Первой взорвалась «двойка». Словив несколько снарядов, пулемёты всех трёх танков били по массе пехоты не переставая, то что попадаю и убиваю видно, росли баллы и кредиты, а пушки работали по танкам. Я успел на «БТ» сбить гусеницу только одной «четвёрке», лёгких я тут не видел, «тройки», «четвёрки» и самоходки, как тот вспыхнул, не прекращая стрелять, а потом и моему китайцу досталось. Хорошо хоть погиб не зря, успел поджечь две «четвёрки» и одну «тройку», ещё две остановились подбитые, но не горели. Ремнабор я использовал, пожаротушение тоже, меня подбивали, потому и смог столько уничтожить, пока танк буквально не развалило бронебойными снарядами. Использовав аптечку, я выскользнул наружу и стал стрелять из автомата, спина горела, припекало, но уничтожил четырёх немецких танкистов из ранее подбитых мной танков, и подбежав прыгнув в небольшой окоп, и стал кататься, сбивая пламя, пока на меня мелкий боец не накинул шинель и не помог.

— Спасибо, — прохрипел я осматриваясь.

Это казалось пулемётное гнездо, три бойца лежали на дне, укрытые шинелью, убиты, тут же «Максим» стоял, и ряд винтовок к стенке прислонены, видимо пулемётного расчёта, куда и входил этот боец. На вид пулемёт целый, только щиток пулями побит.

— Что с пулемётом?

— Патронов нет, товарищ старший лейтенант.

— Патроны есть, ленты набивай.

Велев это, я купил в магазине шесть ящиков с патронами, специальными, пулемётными. Боец, а по виду тот из Средней Азии, расширил глаза в изумлении, но тут же бросился ящики вскрывать. А я злой как чёрт, стал доставать танки, четыре, те же что были уничтожены, параллельно модернизируя «БТ» и немца, а также японца. И бросал их в бой, их сжигали, а я бросал, только вот от сотни немецких танков осталось уже восемьдесят машин, хотя это и не сильно помогло, немцы были уже вокруг нас навалившись на позиции. А тут в наш окоп перекатом свалился комиссар, что меня сюда привёл, увидев открытые ящики с противотанковыми гранатами, их тоже достал, как и два ящика с коктейлями Молотова, и схватив стал кидать. Два танка поджёг, остальные вне пределов броска. Однако это не всё, тот помог бойцу установить пулемёт, тот вроде две ленты снарядил машинкой, и комиссар встал к пулемёту. Он стал отстреливать пехоту, пока мои танки всё также продолжали появляться, уничтожать противника, укрываясь за остовами подбитых танков, что продлевало их жизнь, и сами погибать. Фактически мы бились в окружении, как к нам скатилось ещё два бойца, уставших в рваной форме, окровавленных, я их ещё не видел, и стали помогать держать оборону. Они раскидывали противотанковые гранаты. От них не только немцы страдали, но и мы. Слишком много тротила внутри было, контузии получали все, но бой продолжался. Что важно, я прикрывал медсанбат, к нему порвалось четыре танка, однако я направил туда китайца, и он, стреляя в корму, уже сам полыхая, подбил и поджёг все четыре немца.

Бой был тяжелейшим, мне казалось тот шёл несколько часов, но посмотрев на часы, понял, всё это заняло едва ли сорок минут. Комиссар чудом выжил, тот отвлёкся от пулемёта, схватил две гранаты и стал кидать в две самоходки что к нам приближались, гусеницы им сбил, однако выстрелом пушки пулемёт с позиции сбило, изувечив его. Там погиб тот маленький узбек, он как раз перезаряжал пулемёт, набив очередную ленту. Купив три фляги, я раздал их выжившим, и мы жадно пили такую вкусную воду. Посмотрев на комиссара, я хрипло сказал, причём громко, все страдали сильной глухотой:

— А ты мужик, комиссар, настоящий воин. Извини, был не прав. Думал ты такой же горлопан, как и другие.

— А я такой и есть, — криво усмехаясь, смахивая текущую по лицу кровь, ответил тот, поискав тот нашёл смятую фуражку с поломанным околышком и водрузив на голову добавил. — Все мы в окопах воинами становимся.

— К бою, немцы снова атакуют, — скомандовал я. — Всего десять минут передышки дали. Сорок танков против нас, двенадцать самоходок и два десятка бронетранспортёров. Вот пехоты меньше. Чуть больше полка, хорошо мы их проредили.

В этот раз встречал я немцев с куда серьёзными силами. Теперь у меня танки не первого второго или пятого уровня, прокачал за те сорок минут адского боя. Китайца до «ИС-2» полностью модернизировал, начал копить на следующий танк. Советскую линейку, как и немецкую, до пятого уровня, шестой почти добил. А это «Т-34» и «VK 30.01P». Ну и японца прокачал до пятого уровня, но он ещё проходит модернизацию, осталось ему поставить орудие пятого уровня. Больше я ничего не прокачивал, все четыре танка тут же стояли, урчали моторами, укрываясь за корпусами уже подбитых танков, и как немцы снова появились, открыли огонь с дальних дистанций, выбивая танки, самоходки и пехоту.

Хрипло дыша, я встал. От окопа осталось одно название. С одной стороны завалилась на бок «тройка» я по ней больше не стрелял, а то сам тут испекусь, только экипаж перестрелял, что пытался вылезти. В этот раз бой шёл едва ли полчаса. Немцы сдулись быстро, потеряв половину техники и солдат и стали отступать под плотным прицельным огнём моих танков. Самоходки я уже выбил, так что проредил отступающих знатно, вернулось едва ли полтора десятка танков и батальон пехоты. Остальные так и остались лежать в этой низине, которую уже и не видно под плотным слоем дымов горевшей техники. Оборону я держал плотную. Не стоит думать, что я танки держал подле себя. Вовсе нет, раз я могу их контролировать на семьсот метров от себя в любую сторону, по сути почти полтора километра, то как их мне уничтожали, так и гнал снова подальше, прицельно стреляя на ходу, и держал плотную оборону на этот километр. Особенно за медсанбатом присматривал, там уже почти четыре тысячи раненых скопилось, а как не вывозили, так и не вывозят. Нечем. А ведь дивизию практически окружили. И девчата смело кидались под разрывы, подползая к позициям, осматривали убитых и раненых бойцов и волоком утаскивали найденных живых, но раненых бойцов, к медсанбату. Я как мог прикрывал самоотверженных девчат. Но семь их всё же погибло. Из нашего окопа выжил только я, комиссар погиб, когда уполз проверять стрелковые ячейки. Там тот встретил свою Смерть, когда к нему ползли два танка. А я не успел, японца у меня сожгли, а купив гнал в ту сторону, но не успел. Один танк тот подбил противотанковой гранатой, он три с собой прихватил, потом взвод пехоты второй гранатой разметал, и лёг под гусеницы второго танка с третьей гранатой. Он уже был тяжело ранен и понимал, что умирает, вот и прихватил с собой врагов. Я плакал, когда за этим наблюдал. Сам я тоже и ранен был и контужен, но успел забраться в «ИС» и подлечиться, так что физически чувствовал себя хорошо, даже отлично, вот только морально… Эти два часа полностью выпили мои силы.